— Что вы, никаких проблем. Обращайтесь, — ответил Рэдмунд, и Феруиз пожалела, что не успела вовремя его пнуть, чтобы остудить его развязный тон.
— Мой брат желает сказать, что мы всегда будем рады предложить вам свою помощь — разумеется, если в этом возникнет необходимость, — пояснила она.
— Именно так. И поэтому, в знак нашего добросердечного расположения, мы желаем преподнести вам в дар рукавные фильтры для ваших новых мельниц. Мы уже заказали их в Виттенгру. Осталось дело за малым: дождаться их прибытия и установки. А также мы дарим вам кое-что лично от нас.
Рэдмунд хлопнул в ладоши, и в кабинет, в который они ненавязчиво переместились во время доклада Феруиз, вошёл Фанас, разодетый в эскатонские национальные белые льняные штаны и косоворотку с широким поясом, расшитые затейливыми узорами из чёрных, оранжевых, жёлтых и красных ниток. Он горделиво подбоченился, прекрасно зная, что в таком наряде он — парень хоть куда, а на свободной руке его покоился поднос с большим глазированным пряником в форме водяной мельницы. Фанас нехотя оторвал от него взгляд: одному ему было известно, каких усилий ему стоило путешествовать сегодня весь день бок о бок с этим пряником и так и не откусить кусочек. Киана Вилла благодарно приняла из его рук поднос и, притворно схватившись за сердце, заметила, что, право, не стоило…
— Ну что вы, стоило, — ответил Рэдмунд. — Желаем вам и вашим землям плодотворного Листопада. Прошу вас, не сердитесь на Паландору: она хорошая девушка с добрым сердцем, просто, как вы сами изволили заметить, она пока что слишком витает в облаках.
«Когда она спустится с этих облаков, ух и задам же я ей трёпку», — подумала киана Вилла, а вслух пригласила гостей отметить с ней праздник в городе. Отказываться, разумеется, никто не стал, а Фанасу выделили выходной, который он был более чем рад провести в Озаланде, славящейся своими фабричными красавицами и мастерицами.
К вечеру господа собрались в городской резиденции кианы Виллы. Это был небольшой особняк на одной из главных улиц, неподалёку от ратуши. Гердина останавливалась здесь, когда её задерживали дела. По правде сказать, в первые годы и даже десятилетия правления она постоянно обитала в этом доме, выбираясь в замок лишь для того, чтобы организовывать светские приёмы, поскольку особняк не располагал достаточным пространством. Даже спальня и кабинет являлись здесь единым целым, отделённые друг от друга лишь тонкой перегородкой в две трети стены, расписанной фазаньими перьями, от которых в полумраке рябило в глазах. Впрочем, для кианы Виллы их неделимость была, скорее, преимуществом, поскольку она часто засиживалась за работой допоздна. В доме также была одна-единственная гостевая комната, которую она предложила юным господам — на выбор, ни к чему не обязывая, прекрасно понимая, что этот вариант им может не подойти. Но Рэдклы не стали отказываться. У них был такой насыщенный день, что они без труда смогли бы заснуть даже на голой земле.
Ужинали вчетвером, в обществе кианы Лиллеретт, которая рада была провести вечер с дорогой подругой.
— Да ещё и в компании молодёжи, — театрально добавила она, сделав реверанс. — Киан Рэдмунд, мне право неловко. Не заскучаете ли вы в окружении двух старых кумушек и одной молодой?
— Нисколько, — ответил он с кроткой улыбкой. Сегодня он уже, признаться, скучал довольно, и получасом больше или меньше ничего, по сути, не меняло. Он подал киане руку и галантно проводил её за стол, напомнив, по её словам, её первого мужа в те годы, когда он только ухаживал за ней.
— Хотя, вы знаете, он был поразительно неловок. Не проходило и дня, чтобы, будучи под руку с ним, мне не доводилось нечаянно споткнуться или поскользнуться. К счастью, он всегда был рядом, чтобы меня поддержать.
Рэдмунд с ухмылкой подумал, уж не нарочно ли этот киан водил её дорогой препятствий. Довольно действенный метод. Позднее тем вечером, когда речь вновь зашла о Паландоре, он напомнил об этом эпизоде и гипотетически предположил, что и ей не помешало бы в жизни сильное мужское плечо, на которое она могла бы опереться при первых неудачах.
— Ах, именно об этом я уже столько лет твержу… — вздохнула киана Вилла, довольная, что хоть кто-то взглянул на ситуацию под схожим углом. Рэдмунда это ободрило, и он решил начать наступление. Искренне посетовал на недальновидность молодости и на то, как он вызывающе вёл себя в последние годы. Отдельно отметил, как он сожалеет, что не оправдал доверия отца. Для кианы Виллы история его впадения в немилость не стала сюрпризом: две недели назад на юбилее ей довелось в приватной беседе выслушать версию киана Тоура, и теперь гердина видела, что мальчик раскаивается, но твёрдо знает, что к прошлому возврата нет.
— Как любопытно! — заметила киана Лиллеретт. — Слушаю и вспоминаю себя. Чего мы только не вытворяли в молодости! Верите ли, я тоже была неспокойной девицей и даже раз сражалась на дуэли за мою честь. Один молодой господин имел неосторожность заметить — за глаза, конечно же, — что у меня нос пятачком. И я не нашла ничего лучшего, чем заставить обидчика драться со мной на мечах. На рассвете, в условиях строжайшей секретности. Отец, прознав, долго гневался.
— Вы и сейчас фехтуете, почтенная Лиллеретт? — поинтересовался Рэдмунд. Та рассмеялась и замахала рукой.
— Какое там, что вы! Возраст и положение тому помеха. Но, если желаете секрет, не отказалась бы вновь хоть от одного поединка. Я слышала, ваша сестра в этом деле добилась феноменальных успехов. Не правда ли, дорогая Феруиз?
Феруиз с гордостью кивнула, добавив, однако, что феноменальность — это, скорее, преувеличение. Но ей было лестно в этом году одержать победу в Турнире Шести Чемпионов в Кэлби. Пускай 840 год был юбилейным и многие на острове предпочли турниру Состязания Огненного Кольца в Эрнерборе, которые проводились раз в десять лет — так что публика была относительно немногочисленной и участников набралось всего ничего, но и Феруиз состязалась лишь второй раз в жизни и уже добилась таких результатов.
— Моя сестра превосходит меня во многом, — признал Рэдмунд. — Не скрою, это вызывает зависть, а порой откровенно выводит из себя. Но я рад иметь такую деятельную и энергичную подругу, которая всегда готова меня поддержать. Без неё я бы вряд ли сумел оправиться от удара, который сам же себе и нанёс.
— Мой брат чрезмерно себя принижает в последнее время, — рассмеялась Феруиз. — Знаете, о чём я сожалею больше всего? Несмотря на свой взрывной характер, который ему всё лучше удаётся держать в узде, Рэдмунд — прирождённый лидер. Его управленческие навыки позволили бы ему стать хорошим гердом, но теперь они останутся невостребованными.
Обе женщины согласились, что это, без сомнения, крайне досадно.
— Возможно, отец сумеет подобрать вам какую-нибудь руководящую должность? — предположила киана Лиллеретт. — Я бы сама с радостью взяла вас на место управляющего ситценабивной фабрикой, но сомневаюсь, чтобы вас сумел заинтересовать этот пост.
Рэдмунд прикрыл рот салфеткой и учтиво ей поклонился, сдерживая смешок. Они оба прекрасно знали, что киана Лиллерет говорит так, чтобы его поддержать. Вообще её присутствие сегодня играло ему на руку. Феруиз между тем занялась подводить степенных подруг к мысли, что обычные руководящие посты — это не вполне тот масштаб. Ведь её брата с детства готовили управлять целым регионом. Здесь главное было добиться их сочувствия, не вызвав при том подозрения, что Рэдклы что-то замыслили. Феруиз с её прямолинейностью было непросто достичь требуемого эффекта — кроме того, рассудительной зрелости никогда не составляло труда раскусить молодость.
Наконец киана Вилла, с лукавством наблюдая за попытками Феруиз упорядочить свою речь, прервала девушку и попросила её говорить с ней открыто.
— Дело в том, что это не ей требуется говорить, а мне, — вмешался Рэдмунд. В этот момент ужин как раз подошёл к концу и настал черёд подарочного пряника. Его положили на блюде во главе стола, и Рэдмунд лично вызвался порезать его на куски.