Раздался шелест гравия и ледяной хруст, и она увидела, как со стороны замка к ней приближался Рэдмунд.
— Девчонки, — сказал он, поравнявшись с ней, — поторопитесь. Ведь скоро наша очередь. Киана Вилла просила передать, что так мы все к обеду не уложимся. А вы смелая! — добавил он. — Не побоялись нырнуть в полынью. Настоящая гердина.
Паландора смутилась: неужели он видел её? Как она выбиралась из озера — в чём мать родила. Она не спросила об этом и вообще не вступала в диалог, но, кажется, он и сам это понял по её глазам и прибавил:
— Не стесняйтесь. Даже если я кое-что разглядел, там нет ничего такого, чего мне не предстояло бы увидеть в грядущие дни.
И, подмигнув ей, Рэдмунд отправился прочь. Она же осталась стоять, бледная от холода и сама не своя от гнева. Это его надо было столкнуть в прорубь, а не прыгать самой! В самом деле: в этом было куда больше смысла. И как это ей раньше не приходило в голову? Стало совершено ясно одно: двоим им не было места на этой земле. И если Паландора пыталась её покинуть, Творец тому свидетель, и потерпела неудачу, значит, дело стало за ним.
Глава 30
Легко сказать — дело стало. Как часто, обуреваемые яростью, имо желают смерти другим. Даже не просто желают, а готовы и сами приложить к этому руку. Потом буря чувств утихает, мысли приходят в порядок, и самим им становится чудно́: как же так, ведь всего лишь минуту назад они готовы был растерзать этого человека — ради чего? И зачем? Что на них нашло тогда…
Бывает, конечно, и так, что даже спустя какое-то время намерение не отступает, превращается в навязчивую идею или оформляется в план. Но здесь уже возникают свои сложности. Лишить другого человека жизни не так легко, как может показаться, даже если замысливший это обладает всеми средствами для осуществления задуманного и сокрытия улик. Ещё сложнее приходится, когда ты ограничен в средствах — и, к тому же, постоянно у всех на виду.
Что касалось Паландоры, которая сроду ничего не планировала и предпочитала действовать по наитию, она, ослеплённая гневом, посылала вслед этому человеку проклятия, которые беззвучно срывались с её онемелых губ. Но, едва он скрылся из виду, как киана возвратилась в парную, отогрелась, пришла в чувство — на том всё и завершилось. После бани девушки точно так же, все вместе, поднялись в замок, где каждая из них нарядилась к обеду, тщательно расчесала волосы и сама, либо с помощью подруг и служанок, заплела их. Когда они, наконец, были готовы, прибежал запыхавшийся гонец, который доложил, что королевская карета преодолевала последние изгибы серпантина. Тотчас же кликнули оркестр, собрали всех и каждого из самых дальних закоулков замка. Гости посолиднее расположились у балюстрады вестибюля во главе с пожилой хозяйкой, а молодежь выстроилась шеренгой во внутреннем дворе. Рэдмунда чуть ли не на закорках приволок Налу: пытаясь повторить подвиг своей невесты, тот тоже, не будь дурак, сиганул в прорубь, но слегка не рассчитал свои силы, а также не принял во внимание тот факт, что он это делал впервые в жизни. Подумал: раз хрупкая девчушка сумела окунуться, то он уж и подавно не ударит в грязь лицом. В итоге из полыньи его вылавливали втроём, а после долго отпаривали и поили горячим чаем с настойкой зверобоя (Агрис постарался, пронёс под полой). Паландора, услышав эту историю, глядела на него с плохо скрываемым злорадством и даже в какой-то момент пожалела, что его вовремя вынули из воды. Сама было испугалась своих мыслей, но потом вспомнила, что благодаря ему она лишена теперь счастья, и решила, что бояться здесь совершенно нечего.
Наконец из-за поворота показался отряд из шести всадников на великолепных белых скакунах, которые шагали, высоко поднимая ноги и синхронно качая шеей то вправо, то влево, словно раскланиваясь. Вслед за ними ехала лакированная карета чёрного дерева, покрытая позолотой. Её крышу венчала золотая корона, инкрустированная натуральными драгоценными камнями, каждый величиной с голубиное яйцо. Едва она остановилась, и лакеи отворили дверцу и откинули подножку, как оттуда, вопреки этикету, выскочила темноволосая четырёх-пятилетняя девочка со вздёрнутым носиком и серо-зелёными глазами.
«Это и есть замок Пэрфе?! — с восторгом воскликнула она. — Ух, как высоко, у самых облаков! А у нас, всё-таки, целая крепость, и ров широкий, как река, и двор широкий, и сам замок вдвое шире, и… и конюшни тоже!»
Она бы и дальше продолжала хвастаться, но вслед за ней поспешно спустилась рослая королева, одной рукой перехватила девчушку поперек талии, отчего та тоненько пискнула, второй облачила её в зимнюю шубку и склонилась у дверцы кареты в почтительном поклоне. Её примеру последовали все остальные. Тогда, наконец, из кареты показался сам король Дасон в утеплённом чёрном бархатном костюме и роскошной пуховой мантии, расшитой листьями лавра. Он вёл за руку своего сына Адейна, который задрал маленькую ручонку чуть ли не до небес, чтобы достать до ладони отца, и бойко оглядывал каждого из присутствующих своими тёмными глазками, в которых светилось озорство и живость ума.
— А ещё у меня папа самый сильный на свете! — надрывалась принцесса Арисса, и тут уж сам король не выдержал и расхохотался, а вслед за ним остальные.
— Ладно, — махнул он рукой, — с этой малышкой выходного дня ещё ни один парадный выезд не удалось провести со всей приличествующей торжественностью. А, впрочем, господа, у нас ведь свадьба, а не похороны или, например, капитуляция. К чему излишняя манерность и громкие слова? Давайте лучше удостоверимся, что наша драгоценная киана Вилла — такая же радушная хозяйка, как всегда, и не имеет намерения уморить нас голодом. Ведь я лично с самого утра ничего не ел.
Сказав так, король твёрдым шагом направился в замок. Королева Аннеретт поставила на землю непоседливую дочку, крепко взяла её за руку и двинулась вслед за супругом, широко улыбаясь и кивая в ответ на многочисленные приветствия. Толпа присоединилась к королевской чете и размеренно потекла в вестибюль. Паландора шла вслед за королевой и раздумывала о словах короля Дасона. Что верно, то верно: это свадьба, а не похороны, но настроение у неё было мрачнее, чем на похоронах.
Королю не стоило опасаться, что киана Вилла растратила свои навыки гостеприимства. Обед выдался поистине роскошный. Киана Вилла загодя послала деревенских охотников в лес подстрелить кое-какую дичь, а рыбаков снарядила наловить свежайших осетров, щук, ершей и окуней. Выписала из города сёмги и форели, и первосортной икры. А уж её кухарки-мастерицы напекли пирожков и расстегаев, наготовили наваристых, ароматных супов, нажарили блинов и оладий. Особой похвалы была удостоена пшенная каша с морковью и тыквой — её так и готовили в тыкве, используя последнюю на манер горшочка. Уж казалось бы, кого можно удивить обычной пшёнкой, которой давятся дети, а взрослые едят только из необходимости? Но сам король оценил её даже выше жаркого из тетерева с брусникой и свекольным соусом, чем озадачил киану Феруиз, которая ради этого приёма поделилась своим рецептом жаркого с поварами замка. Королеве же больше по вкусу пришлись котлеты из рябчика с картофелем и грибами. Маленькой Ариссе понравилось вообще всё, но она и виду не подала: уплетала тушёного глухаря за обе щёки и в то же время с кислым лицом всем рассказывала, как их королевские охотники приносят из лесу глухарей «во-от таких, во весь стол», а из их перьев делают веера, которыми «один раз обмахнёшься и взлетишь». «И вкусные они, не в пример местным», — отметила девочка и попросила добавки.
После обеда почётных гостей проводили в их комнаты, чтобы они отдохнули с дороги, и все в замке вздохнули с облегчением. Всеобщий мандраж улёгся: приём прошёл на высоте, и королевская чета, вроде как, осталась довольна. Киана Вилла в сопровождении слуг прошлась по замку, окинула его хозяйским взглядом и в последний раз убедилась, что всё готово к торжеству. Парадная зала украшена, блюда к банкету заказаны (хотя о банкете ввиду накатившей сытости она и помышлять не желала), о юридической стороне вопроса позаботится канцелярия его величества. Оркестр готов и уже успел как следует показать себя перед обедом, сыграв приветственный марш. Праздничные фейерверки прибыли из Вик-Тони вместе с дорогой кианой Фэй. С досугом, кажется, всё тоже в порядке. Подвенечное платье подоспело с эскортом королевы. «Об остальных туалетах, я надеюсь, гости в состоянии позаботиться сами», — вздохнула она. Сколько хлопот к семидесяти годам… Знала бы — ни за что не согласилась бы взять эту девочку в семью. А, впрочем, кого она обманывала? Не тот был случай, чтобы отказываться. К тому же, несмотря на свои разногласия с Паландорой и её капризы, киана успела по-своему привязаться к девушке и полюбить её. Теперь она была рада видеть, что в её жизни начинался новый этап. Мнение самой Паландоры по этому вопросу, она знала, так и не изменилось, но это уж дело времени.