— Возможно, поэтому боги наказали твоего брата и дали Силусу Пенамору трон.
— Наказали моего брата? Зачем богам уничтожать скромного принца и оказывать благосклонность безжалостному лорду?
— Безжалостные люди иногда лучшее оружие.
Тэсара удивленно посмотрела на нее.
— Вы всегда говорили, что мы должны свернуть с пути войны.
— С пути необходимой войны, дитя мое. Этот конфликт с последователями Дракона не по нашей вине. Он был с нами с незапамятных времен. Ты и твой дядя призваны к благородному делу, к войне, которая может положить конец линии королей-магов и традициям магии, запятнавшим их народ.
— Все это звучит великолепно, Добрая Мать, но что, если вы ошибаетесь? Что, если единственной причиной Пенамора является расширение его власти? Он может отказаться от меня и моей дочери, как он отказался от моего брата. После того, как Мойсехен будет побежден и корона окажется в руках Пенамора, зачем мы будем ему нужны?
Добрая Мать крепко взяла руки Тэсары в свои.
— Так сделай себя полезной, Тэсара. Возьми мантию, которую Боги оставили на твоем пути. Держись твердо за своего дядю, поддержи его кампанию от имени дочери. Сделай это, и ни он, ни боги, назначившие его, не найдут причины отвергнуть тебя.
* * *
Несмотря на то, что Добрая Мать настаивала на том, чтобы она вернулась к дяде, Тэсара задержалась в Меролине еще на несколько дней. К тому времени, когда она вернулась в Адельрод, Пенамор и его армия уже ушли. Тэсаре сообщили, что лорд-регент двинулся к Мойсехену в компании своих галийских союзников и с Элиасарой.
Странная паника охватила Тэсару при мысли об одиночестве дочери. Она поспешила на восток со своим эскортом. Каждый день они отправлялись в путь задолго до рассвета и ехали так долго, насколько позволяли летние сумерки.
Армия оставила за собой большую полосу расчищенных полей и заброшенных ферм. Тронутая тяжелым положением крестьян, с которыми они столкнулись по пути, Тэсара предложила им все, что могла, но ее маленького кошелька оказалось катастрофически недостаточно, и вскоре его скудное содержимое опустело.
Наконец, однажды днем они поднялись на вершину холма и увидели море палаток, разбросанных по травянистой равнине. Облака, гонимые порывистым ветром, отбрасывали на лагерь эфемерные тени. Смелые флаги изображали зеленые горы, извергающие золотой огонь в сапфировое море, цвета и символы Галии.
Подгоняя лошадь, Тэсара повела свою роту по широкой дуге, полностью избегая галийских палаток. Они вошли в лагерь под флагами Рёнфина, где их встретили трубы и приветственные возгласы.
Пенамор вышел из палатки с сияющим лицом и широко раскинутыми руками. Позади него появился военный совет, мужчины с мрачными лицами, которые встретили взгляд Тэсары уважительными кивками.
Пенамор шагнул вперед, чтобы поприветствовать племянницу. Крепко схватив Тэсару за талию, он стащил ее с коня и закружил в танце, импровизированном и вульгарном.
— Мертв! — Пенамор торжествующе взревел. — Он умер, моя красавица! Король-Маг пал.
Тэсара застыла.
— Что?
— Убит этими тварями из Преисподней.
— Акмаэль был убит Наэтерским Демоном?
— Боги, Тэсара, ты выглядишь так, будто только что потеряла любовника. Да, принц, который использовал тебя, унизил и отослал, как простую блудницу, мертв по справедливости богов.
Тэсара в шоке уставилась на дядю.
«Он был отцом моей дочери».
Ее наполнили угрызения совести, неожиданное и глубокое чувство утраты. Она многое желала Королю-Магу, но ни разу не представляла его мертвым. Как мог такой неукротимый человек уйти из этого мира?
— Говорят, Королева-Ведьма сама вызвала демонов Наэтер, чтобы убить его, — говорил Пенамор.
— Это бессмысленно. Зачем ей желать его смерти?
— Потому что она дура и шлюха! Она будет сожжена через месяц, теперь, когда она одна. Но не раньше, чем она увидит своих бастардов, брошенных волкам, а головы их будут насажены на шипы.
Тэсара огляделась, узел в ее груди затянулся.
— Где моя дочь?
— В своей палатке. Она была в скверном настроении с тех пор, как ты уехала, и ей стало еще хуже, когда пришло известие о кончине Короля-Мага. Иди к ней, Тэсара. Кто-то должен вразумить девчонку.
— Обычаи Мойсехена требуют двенадцать дней траура, — сказала Тэсара. — Мы должны чтить это ради Элиасары и ее народа.