— С удовольствием присоединюсь к вам там, — ответила она, постаравшись придать голосу как можно больше беззаботности, которая, впрочем, никого не обманула, и намеренно долго пробыла в своей комнате, собираясь с силами перед предстоящим разговором и теперь уже от всей души желая, чтобы ее злосчастное письмо покоилось на дне самого глубокого моря, а не попало в руки короля. Она посмотрела в маленькое зеркальце. Как трудно сохранить достоинство на лице, когда твоя правая щека распухла, как арбуз.
Внизу она настороженным взглядом окинула троих мужчин и леди Шелтон. Это было грозное сборище, но ей уже приходилось скрещивать шпаги с представителями специальной комиссии, и тогда она достойно сыграла свою роль.
— Мы прибыли в ответ на ваше письмо, — начал Норфолк. — Его величество был весьма озадачен его содержанием.
— Ну, в этом, видимо, следует винить мое неумение излагать свои мысли на бумаге, — быстро ответила Мария. — Я с удовольствием растолкую вам все на словах.
— Какое нахальство! — визгливо вскрикнула леди Шелтон. — Вы видите, милорды, сколь тяжкий крест я несла все эти годы!
— Нас больше беспокоит груз, взваленный на плечи его величества, чем на ваши, — осадил ее Норфолк со своим обычным отсутствием такта. Он вытянул худой палец в сторону Марии. — Какова была цель вашего последнего обращения к королю?
Острый приступ зубной боли побудил ее резко огрызнуться:
— Это должно быть очевидно любому, даже не обремененному излишком ума, — и потом добавила, уже более миролюбиво: — Я писала, чтобы попросить прощения за… за любые оскорбления, которые я нанесла его величеству, а также чтобы сообщить, что я готова подчиниться его воле.
— Полностью подчиниться? — в голосе графа Суссекса явно звучала надежда. Он ясно различал дразнящие ароматы, доносящиеся с кухни и только еще больше усиливавшие его и так уже разыгравшийся аппетит, и мечтал поскорее усесться за стол перед хорошим куском жареного мяса, которое, насколько он мог судить, исходило соком на вертеле.
— Д-да, — Она бессознательно стиснула руки. — После Господа Бога. — И быстро перешла в атаку, прежде чем это смогли сделать они: — Разве не таков был бы ответ любого христианина в этом мире? Вы, милорд епископ, как человек церкви, должны поддержать мое утверждение о том, что обязанности перед Богом превыше всего.
Он уже был готов с ответным выпадом:
— Тот, кто подчиняется нашему королю, подчиняется Богу, миледи. Неподчинение правителю равносильно выступлению против нашего Создателя. — Образ его мыслей явно показывал, что в нем с рождения укрепилось сознание, по его по крайней мере мнению, что Господь Бог и Генрих Восьмой — это, несомненно, одно и то же. — Послушайте, мадам, неужели вы думали, что король без подозрения отнесется к вашему порыву смиренности, этому желанию принять на себя роль покорной дочери после стольких лет открытого неповиновения?
— Я никогда не была никем иным, кроме как покорной слугой его величества.
— Есть простой способ проверить вашу якобы вновь обретенную покорность. — Он помахал перед близорукими глазами Марии пачкой бумаг. — Король повелевает вам прочитать это и поставить свою подпись. Тогда, если все пойдет нормально, он, может быть, и сменит свой гнев на милость.
Ей хватило беглого взгляда, чтобы понять смысл слов, которые были проклятием ее жизни.
Признает ли она своего отца верховным главой его церкви и согласна ли она на объявление недействительным его брака с ее матерью? Она вежливо вернула бумаги в трясущиеся от гнева руки герцога. Даже сейчас она не могла представить себе, какую бурю вызвало ее письмо при дворе. Дойдя до фразы «после Господа Бога», Генрих немедленно понял, что его дочь ни на шаг не приблизилась к возможности принятия присяги, как это было с самого начала, и это открытие повергло его в состояние такого дикого гнева, что все случайно оказавшиеся в этот момент рядом с ним поспешили сделаться как можно незаметнее из малодушного страха. Весь гнев его излился на канцлеров, которых он немедленно призвал и перед которыми долго разглагольствовал, пока они не оказались готовыми согласиться на принятие любых самых суровых мер против Марии. Те, кто надеялся, что новый брак короля как-то изменит его отношение к своей упрямой дочери, скоро поняли, что они заблуждались. Сейчас, более чем когда-либо раньше, он намеревался утвердить в Англии мир и спокойствие и установить непререкаемый порядок наследования трона, а те, кто сопротивлялся этому, и главной среди них была Мария, должны будут капитулировать.