Цена на наши услуги высока, но Бэллентайны предлагают только самое лучшее.
С помощью ручной дрели, на которой выгравированы инициалы Гектора, я высверлила отверстия для ручек и петель. Незадолго до его смерти дрель, которая передавалась из поколения в поколение в течение последнего столетия, сломалась, ее поворотный механизм раскололся, поранив кожу на его ладони. За крупную сумму он заказал другую. Она почти новая, и я могу притворяться, что инициалы на рукоятке мои и эта блестящая вещь только моя.
— Ты достала это? — спросил Гектор, устав сердиться.
Я кивнула, прикручивая первую петлю на место. В тусклом свете мастерской ее матовая поверхность выглядела почти грязной. Скоро я зажгу лампы, чтобы работать ночью. Я не хотела придумывать причины, по которым мне нужно пересечь порог дома Люсетты. Я увижу ее завтра.
— Покажи.
Я неохотно выпрямилась и потянулась. В кармане юбки, рядом с миниатюрным набором клещей и плоскогубцев, лежала старая жестянка, где раньше хранился дешевый нюхательный табак Гектора. Она щелкнула, когда я ее открыла. Внутри лежал зуб с черной сердцевиной, вонявший гораздо сильнее, чем должен. Кусок плоти изрядного размера вырвался вместе с зубом, и в запахе гниения явно присутствовал характерный аромат наперстянки. Господин д’Агилар упокоился в могиле гораздо раньше своего срока, а я добавила в нашу коллекцию еще одно средство, которое никто не распознает и не будет задавать лишних вопросов.
— Чудесно, — сказал Гектор, — и не догадаешься. Инфекция в чашке чая — это не так уж и изобретательно. Я ожидал лучшей смерти, знаешь ли.
— Никакая это не инфекция, папа, — я придержала рукой дрель. — Это была старая дрель. Я смазала рукоять ядом из яблочных семечек и подпилила шестеренку. Нужна была лишь маленькая ранка. Это достаточно изобретательно для тебя, Гектор?
Он в раздражении вернулся к своей новой любимой теме:
— Эта девчонка тебя не хочет.
Я глубоко вздохнула:
— События свидетельствуют об обратном.
— Дура. Отчаявшаяся жалкая маленькая дура. Как я мог вырастить такое глупое дитя? Разве я не учил тебя видеть людей насквозь? Любому понятно, что ты недостаточно хороша для мисс Люсетты Д’Агилар, — он рассмеялся. — Ты так и будешь мечтать о ней, Хепсиба?
Я швырнула в него дрелью, она пролетела сквозь блеклый силуэт Гектора и лязгнула металлическими частями о стену.
— Я покрыла тебя саваном! Я закрыла окна и занавесила зеркала! Я своими руками сделала тебе гроб и запечатала его накрепко! Так почему ты здесь? — закричала я.
Гектор улыбнулся:
— Может, меня и нет. Может, ты просто настолько одинока, дочурка, что выдумала меня.
— Будь я одинока, подыскала бы себе компанию получше, — но его слова все равно причинили мне боль.
— Нет никого ближе семьи, твоего дорогого старенького папы, который любит тебя без памяти.
— Когда у меня будет она, — сказала я тихо, — ты мне больше не понадобишься.
Призрак или плод моего буйного воображения остановился, предчувствуя свой неотвратимый конец, и начал исходить злобой:
— Кто вообще может тебя захотеть?
— Ты, отец. Или смерть затуманила тебе память?
Стыд может заставить замолчать любого, даже мертвого, и он растворился, оставив меня в одиночестве — по крайней мере, на время.
Я сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоить трясущиеся руки, и начала делать замеры для установки замков.
— Гроб готов, — я изо всех сил старалась скрыть разочарование в голосе. Люсетта так и не появилась. Горничная открыла мне дверь и проводила в ту же приемную, где меня с явной неохотой приняла вдова. И дверной ангел даже не открыл глаз.
Мадам кивнула.
— Я пришлю слуг с телегой во второй половине дня, если вам будет удобно, — она даже не придала фразе вопросительной интонации.
— Хорошо, а оплата?
— Оплата будет совершена в день похорон, то есть завтра. Вас не затруднит зайти снова? — ее улыбка была столь же очаровательна, как и предсмертная маска. — Не смею больше тратить ваше время.
Я улыбнулась в ответ.
— У моих клиентов нет выхода, кроме как ждать своей очереди, — я встала. — Я найду выход сама.