Пролог.
Скоро полночь. Очаг прогорел, оплывают зелёные свечи. Прозрачные мягкие капли стекают на гладкую бронзу, как будто горячие слёзы... Потом, застывая бесформенной массой, они превращают подсвечник в загадочный камень, похожий на те, что я видела в жутких пещерах...
Прошло двадцать лет с того дня, как впервые я вошла в этот дом! В кабинете у деда по-прежнему тихо стучат дорогие часы, его гордость. Всё так же сидит у камина красавица-кукла...
Мне трудно поверить, что вскоре незнакомые люди войдут сюда, а я сама с сыновьями уеду за Море. Зачем? Я не знаю! И дело не в страхе, не в вечной угрозе моим малышам... Жить здесь так, как всегда, я уже не смогу. Почему? Это трудно понять...
— Ты бежишь от стыда! От позора! — недавно сказала Ровена, и я не смогла ей ответить.
Я вдруг поняла, что, хотя мы с ней вместе росли, Ров не сможет понять меня, как и другие. Соседи не раз вспомнят “внучку покойного Инджильда, что продала замок деда и опозорила род” злобным словом, но я их ни в чем не виню. Людской суд не пугает меня.
Так зачем же тогда я пишу эти строки? Зачем я пытаюсь опять воссоздать свою жизнь? Я совсем не стремлюсь оправдаться. Но я не могу умолчать о загадочной тайне, сломавшей мою жизнь. Вдруг кто-то, прочтя эти строки, сумеет понять, что случилось со мной? Может, эта исповедь объяснит, почему так сложилась моя судьба? Я сожалею пока об одном: я сама никогда не узнаю всей правды!
Я, Альдис, дочь Норта, Хранителя из Гальдорхейма, пойду дальше, что бы меня ни ждало впереди!
Глава 1.
-1-
— Ты не можешь помнить Гальдор! Ведь тебе было только четыре, когда старый Инджильд привёз тебя в Гокстед! — не раз повторяла Малена, служанка, не в силах поверить, что запах лесов Гальдорхейма навеки впитался в мою кожу. Стоило мне смежить веки, как я вновь была там!
Весёлый звон ручейка... Щебет птиц, подлетавших ко мне, чтобы, быстро схватив с руки крошку от хлеба, взлететь на высокую ветвь...
— Не поймаешь! — казалось, хотели сказать мне они.
А высокие, стройные дроммы, встававшие к самому солнцу? Поляна... Дом-холм... И отец! Я отчётливо помню тепло его рук, мягкий голос и смех... И глаза! Я ни разу потом не встречала таких глаз. Казалось, минуту назад они были как светлое небо и вдруг зеленели весенней травой!
А его самоцвет в рукояти ножа, точно так же менявший свой цвет? Я любила смотреть на него, хоть отец никогда не давал мне играть с необычным ножом. И моя мать, чье имя не раз повторялось в людских пересудах гокстедских поместий...
— Сбежала к какому-то нищему, бросила дочку на деда! — шептали служанки, не зная, что всё было вовсе не так.
Я ведь слышала тот разговор! Не совсем понимая, о чём идет речь, я запомнила часть её слов...
— У отца никого не осталось! Он верил, что я буду рядом, а я не смогла. В Гальдорхейме обменный ребёнок из дома Хранителя — норма. Ты знал, что один из детей будет жить в чужом замке!
— Я не хочу отпускать дочь в Гокстед! Альдис слишком мала, чтобы жить в большом городе, она не знает той жизни. Инджильд — твой отец, но он слишком надменен и горд. Неизвестно, как он воспитает ребёнка!
— Так, как и меня. Я ушла к тебе, бросила всё. Я не думала, что оставляю не только богатство, почёт, круг привычных друзей, но и старца, который жил лишь для меня. И мой долг попытаться хоть как-то помочь ему.
— Твой, но не маленькой Альдис. Пусть Инджильд живёт в Гальдорхейме, с тобой рядом.
— Да? Человек, что привык быть везде первым, бросит поместье, в котором прошла его жизнь, где его уважают и любят, чтобы пойти в дикий край? Ты же знаешь, что вирды не примут отца!
Они долго тогда говорили. Последняя фраза, которая врезалась в память, была:
— Пусть решает сама!
Говоря так, Норт верил, что я откажусь. И мне было действительно жаль уезжать. Но, когда мать меня подвела к деду, прямо спросив, с кем я буду, я вдруг заявила, что еду в Гокстед. Я не знаю, была это прихоть ребёнка или самый первый сознательный выбор, но я не жалела о нём.
— Ты нужна мне, малышка, — сказал старый Инджильд, и эти слова вдруг согрели сильнее родительской ласки.