— А вдруг она не примет меня? — размышляла я. (В обществе мне рассказали достаточно сплетен об этой «очаровательной женщине».)
Но сомнения были напрасны, Галида нас горячо поддержала.
— Я рада за сына, ты будешь хорошей женой, — улыбаясь, сказала она.
А вот встреча с Флоранс не доставила радости. Хрупкая девушка с узеньким личиком, чем-то похожим на мордочку умненькой мышки, надменно бросила несколько фраз и ушла в свою комнату. Позже Галида сказала, что Флоранс с раннего детства была влюблена в её сына и верила, что он ответит ей тем же.
— Фло трудно смириться с крушением тайной мечты, — сообщила она. — Нужно просто ее пожалеть.
После свадьбы пришло письмо Ров. В нем она сообщала, что приняла предложение Бефара.
— Он меня любит, — писала она, — мы еще будем счастливы.
Глядя на ровные строчки, я ощутила неясную горечь. На память опять пришла сцена в конюшне. Ровену шокировал слух, оказавшийся ложью, однако она, не колеблясь, решила связать свою жизнь с человеком, который себе позволял много больше. Ровена достойна была лучшей участи, чем жизнь с Бефаром.
-2-
Жить с чужими людьми оказалась сложнее, чем я полагала. Галида старалась быть ласковой и понимающей, а вот Флоранс постоянно стремилась хоть как-то задеть меня. Целыми днями она умудрялась быть рядом. Мне стало казаться: везде, даже в собственной спальне, я вижу копну её пепельно-серых кудряшек и гневный взгляд глазок, похожих на спелые чёрные ягоды.
Я бы намного спокойнее переживала нападки и колкости Фло, если Стентон поменьше общался бы с ней. Но мой муж после свадьбы как будто забыл обо мне, а ее постоянно водил с собой.
— Глупо так ревновать! Ты замужняя женщина, Альдис, а Флоранс — невеста. Ей нужно повсюду бывать. Как иначе она найдет мужа? — сказала Галида, когда я открылась ей. — У бедной Фло нет никого, кроме Стентона. Он, как брат, должен заботиться о её будущем.
После таких слов Галиды я уже не посмела сказать, что тревожит меня в нашем браке со Стентоном... Я почему-то считала, что свадьба — начало открытой любви, когда двое стремятся быть вместе. Но Стентон решил, что у нас будут разные комнаты.
— Общую спальню придумали те, кто не мог найти лишнего места в лачужке, — со смехом сказал он мне после того, как я робко спросила, зачем это нам.
Упрекнуть мужа в том, что он “не исполняет супружеский долг”, было трудно, он меня навещал почти каждую ночь. Мне сначала хотелось не просто физической близости с мужем, а ласки. Хотелось обнять его и растрепать золотистые кудри, которые были всегда в идеальном порядке... Слегка подурачиться и поиграть... А потом, крепко прижавшись всем телом, заснуть и проснуться от поцелуя...
— Ты слишком восторженна, Альдис, — сказал Стентон после того, как я все же решилась сказать, чего жду. — Мы супруги, а не вертопрахи-любовники!
Мне стало очень неловко.
-3-
Когда я сказала ему, что беременна, муж перестал навещать меня.
— Я лишь забочусь о нашем ребёнке. Ведь ты же не хочешь ему причинить вред? — сказал Стентон после того, как я все же ему намекнула на то, что мне очень тоскливо одной.
После этого было мучительно стыдно.
— Наверно, я просто развратная женщина, — в ужасе думала я, не решаясь ни с кем поделиться своей болью.
Меня встревожило то, что отец стал писать чаще. Норт словно бы ощутил: со мной что-то не так. Я совсем не хотела расстроить его и старалась писать в Гальдор лишь о хорошем. Я знала: Норт может считать много больше, чем я захочу рассказать, и бралась отвечать лишь тогда, когда мне было радостно и хорошо. Его свитки я сразу сжигала, боясь, что муж их обнаружит. Ведь я не открылась ему, не сказала, что я дочь Хранителя. Я опасалась, что Стентон тогда не захочет жениться на мне.
-4-
Когда я наконец родила Линга, первого сына, муж был рад. Малыш оказался похож на него, и Флоранс пожелала помочь мне растить Линга.
— Не отвергай её дружбу, — сказала Галида, и Стентон поддержал мать:
— Неприязнь, что когда-то возникла меж вами, исчезнет, когда вы начнете ухаживать вместе за этим ребенком.
И я постаралась смириться с желанием мужа и сблизиться с Фло.
Адрит, мой второй сын, пошел в деда, Инджильда. Когда он родился, я очень хотела назвать его так же, но Стентон, которому я рассказала про странную смерть, запретил.
— Говорят, что ребенок берет вместе с именем и часть судьбы человека, в честь которого назван, — сказал мне муж. — Лучше не надо.
— Не думала, что ты во всё это веришь, — ответила я, но не стала настаивать.
Мальчики были здоровыми, крепкими, шустрыми. Мы ими очень гордились.