Часть этих красивых камней принимала меня, одаряя теплом и энергией, часть опасалась, замкнув свои тайны. А были и те, кто меня не любил. Я знакомилась с ними, как будто бы камни действительно были живыми. (Мои украшения раньше не вызывали во мне таких чувств.)
Но однажды я вновь испытала безумный страх. Гладя блестящую россыпь сапфиров, я вдруг ощутила: один из них выпал ко мне на ладонь. (В первый раз камень вышел из горной породы.) Решив рассмотреть его ближе, я поднесла камень к свету.
Я сразу узнала его, этот камень, который вдруг позеленел. Не будь в нем пузырька и царапинки на левой грани, я могла бы подумать, что он лишь похож на один из тех трех, что успел подарить мне Инджильд. А теперь я могла бы поклясться, что он был в сережке, пропавшей с Орбеккой.
Я, к счастью, смогла удержать крик. Вернувшись обратно, я села за стол. Существо принесло мне сироп и еду. Я была рада, что Рамман занят, и стала есть. Все поплыло...
...— Как ты смел! Как посмел это сделать! Ты вызвал в ней Страх, уподобив другим, попадавшим сюда! Не пытайся меня убедить, что ты здесь не при чем!
— А ты верил, что я разрешу породить существо, что поднимется выше меня?
Первый голос всегда обращался ко мне в состоянии транса, второй тоже вдруг показался знакомым. Однако они говорили сейчас меж собой, словно бы и не зная, что я могу слышать их спор.
— Я тебя сотворил, я же и уничтожу, когда пожелаю... Ты лишь оболочка, которая бродит по миру, давая мне шанс видеть то, что мне нужно. Ты раб!
— Нет, ты больше не властен приказывать мне. Ты и вправду поверил, что кровь Хранителя даст тебе больше, чем то, из чего ты творил до сих пор?
— Дело вовсе не в крови! Важна кодировка полей, мыслеформы, эмоции, что переходят в зародыш от матери. Кровь дает Силу, но разум и душу она не создаст. Ты сам видел, что я породил, убивая еще до того, как взять нужные клетки. Бессмысленный ужас погибших вошел в нерожденных. Теперь их вряд ли возможно назвать людьми! А порождения клеток, которые я забирал у живых, мне пришлось уничтожить, поскольку они были просто опасны. Гнев, ярость, агрессия, жажда убийства кипела в них. В третьей партии клеток, которые я отобрал у лишенных сознания, никто не выжил. А ты… Сколько лет я потратил на то, чтобы вдруг осознать: мать должна добровольно отдать то, что станет плодом! Добровольно, спокойно и радостно. Только тогда и возникнет младенец, который...
Внезапно первый голос зашелся хрипением и смолк.
— Глупец... Ты мечтал о бессмертии и полагал, что тебе покорится мир, — с гадким смешком сказал голос второго мужчины. — И ты не думал, что жалкий гомункул сильнее создателя... Но ты еще поживешь! Ты мне нужен живым..
...Все опять поплыло, закружилось, задвигалось... Яркие пятна кружили вокруг, совершенно лишая эмоций и сил. Я уже не могла ни бояться, ни гневаться, ни ненавидеть. Какой-то безумный, пустой хоровод... Вихрей? Духов? Теней? А потом все вокруг стало серым, безжизненным и равнодушным. Единственный образ, который возник перед внутренним взором, не вызвал во мне ничего, как и имя, негаданно всплывшее в памяти.
— Это Берольд, — равнодушно подумала я. — Но откуда он здесь? И где Рамман? А впрочем, какая мне разница, кто сейчас рядом? Тот или другой... Все равно...
Примечание: автор стихов данной главы Ольга Питосина.
Глава 16.
-1-
Приоткрыв глаза, я поначалу решила, что вижу сон. Желтый узор гобелена на стенке был очень знаком, как и полог кровати, украшенный длинной густой бахромой, как и пестрый ковер.
— Моя спальня, — подумала я. — Очень странный сон...
Вытянув руку, я прикоснулась к одной из мохнатых кистей на шнурах, укрепляющих полог. На ощупь она была мягкой и шелковистой. Я сжала ее в кулаке, потянула, и полог закрылся.
— Так будет теплее, — подумала я.
У меня мерзли ноги, а простынь была слишком влажной, как будто служанка забыла ее просушить после стирки.
Взглянув на себя, я увидела, что я в какой-то грубой рубахе. В поместье из ткани, похожей на эту, обычно шили мешки для картофеля, а не одежду. Попробовав встать, я едва не упала. Плыла голова, тело не подчинялось рассудку. Я все же смогла соскользнуть на пол после того, как вцепилась в полог, пожалев, что закрыла его.
Пятна крови на простыни были достаточно темными, но еще влажными. Тупо уставившись на побуревшую ткань, я пыталась понять, что бы это могло означать. Ничего не придумав, я все-таки выбралась из складок ткани и села на пестрый ковер. Все предметы казались настолько реальными, что было трудно поверить в сон.