— Уходи, — прошептала я, но Гратур словно не слышал.
И вновь... Полуобморок? Сон?
...Подземелье, где я была с Рамманом, но его нет. И я знаю, что Рамман ко мне не вернется, хотя он и жив... Мрак... Бессилие... Страх... Не пронзительный ужас, а странно-тупая тревога. Все смутно, неясно, расплывчато...
И человек... Или нет! Это ящер из сказок Гокстеда, тот херпис, которым пугали нас в детстве... Нет, все-таки это Берольд! Но зачем он в моем сне? Мне кажется, он со мной рядом почти вечность...
Комната... Странный сосуд с золотистым сиянием...
— Больно не будет, не бойся... Я просто нажму здесь и здесь... Ты сама мне отдашь то, что нужно. Потом ты забудешь про все, что случилось с тобой в подземелье, а ей будет очень уютно в ее новом домике!... Да... Кровь Хранителя — редкая кровь древних Магов, и с ней опасно шутить... Твой отец может больше, чем нужно, он ищет тебя! Так иди в мир людей... А мне дай то, о чем я просил!
Была боль, была кровь... Было можно бы перетерпеть, но когда Берольд взял странный сгусток, который отторгло мое тело, и опустил в золотой сосуд, душу пронзил дикий ужас... Я вспомнила все, что случилось со мною в подземной пещере, но тут...
Волна боли пронзила меня, унося в неизвестность, ломая, стирая все то, что я только что вспомнила и поняла. Осталась одна только черная бездна... Я больше не помнила, не понимала, не знала о том, что на миг приоткрылось... Остались лишь боль и мой страх перед ней...
-4-
— Альдис! Альдис, очнись! Это просто дурной сон!
— Еще бы! Подземелье, сосуд... И какая-то кровь... Да она сумасшедшая, — жестко заметила женщина.
— Нет, она просто напугана тем, что пришлось пережить, — оборвал Гратур. — Лучше, Флоранс, выйди вон.
— Стентон прав, ей нельзя доверять детей.
— Как и тебе. Ты вообще не способна любить и сочувствовать...
— Ха! Этой шлюхе? — внезапно Флоранс поперхнулась и взвизгнула. — Не прикасайся ко мне!
Громко хлопнула дверь, тихо лязгнул засов.
— Извини, что впустил ее. Я полагал, что Флоранс помнит правила, но я ошибся, — сказал Гратур, вновь садясь в кресло.
— Я что-то кричала?
— Да, но я не понял почти ничего. Может быть, ты расскажешь мне, Альдис, где ты провела это время и что так пугает тебя? — спросил Гратур.
— Боль... Только боль... Я не знаю, откуда она возникает и что за ней скрыто, — ответила я. — Я стараюсь припомнить, что было, но я не могу...
Я ответила честно, хотя опасалась ловушки. Нелепая ссора с Флоранс могла быть просто трюком, которым Гратур хотел убедить в своей дружбе. Когда-то я всем доверяла, теперь же могла верить лишь одному человеку, которого не было рядом, с которым меня разлучили.
— Я все расскажу, когда Стентон придет сюда.
— Альдис, он никогда не придет. Сделав выбор, кузен не отступит. Ему нужна должность в Лонгрофте, карьера и светская жизнь. До побега он все же хотел удержать тебя рядом, теперь ты мешаешь ему.
Гратур ждал, что я отвечу, но я промолчала.
— Доверься мне, Альдис, позволь мне помочь тебе. Я знаю, что происходит, и я подскажу, как вести себя с судьями.
— Я не могу. Я не знаю, что было со мной, — равнодушно ответила я, но в душе была рада тому, что мне не в чем открыться ему.
— Жаль, что я отказала Флоранс в ее просьбе, когда ей хотелось узнать, кто такой этот Гратур. Тогда я ему доверяла... Напрасно! — пронеслось в голове.
Глава 17.
-1-
Трое в светло-коричневых мантиях переступили порог моей комнаты. Мне было трудно поверить в реальность пришедших. Однако когда старший, вытащив лист, объявил, что они хотят выслушать правду и вынести свой приговор, мне пришлось убедиться, что это не шутка.
Хитрить мне совсем не хотелось. Я честно сказала о том, что меня просто выкрали, о необычной дороге к пещерам, о Раммане, о возвращении в замок.
— Примерно неделя? А где остальные тринадцать? — спросили меня.
Я не знала, что им отвечать.
— Ваша сказка не слишком забавна. Вас не было больше трех месяцев. Вы изменили супругу, о чем есть свидетельство. Вы отослали детей, чтобы вам было легче сбежать. Вы нарушили и долг жены, и долг матери. Вам полагается кара. Обитель Святого — прекрасное место для грешниц. Отныне поместье, доходы и замок — владения вашего мужа. Отныне вам запрещается видеть детей, дабы не подавать им примера беспутства. У вас есть пять дней, чтобы вы соблюли все формальности перед уходом в Обитель.
Сначала я им не поверила. Их приговор был нелеп, незаслужен, жесток.