— Если бы Гратур пошел за охраной, то мне бы пришлось самой встретить грабителя, — думала я, наблюдая за узкой полоской.
Засов, тихо звякнув, скользнул вверх, и дверь отворилась. Мужчина шагнул за порог и... Свалился на пол.
— Ты убил его?
— Нет, я надеюсь, — ответил мне Гратур. — Ведь он нам нужен живым. Давай шнур, Альдис, и зажги свечи. Сейчас мы его свяжем. Я отнесу малышей спать к себе и вернусь. Нужно выяснить, кто его нанял.
— Кого?
— Его, керха. Этот наемный убийца не станет работать бесплатно, хотя... Дай свечу! Да... Не нравится мне униформа у нашего пленного.
В свете свечи я увидела странные черные латы из кожи, покрытой заклепками.
— Это же он! Тот, о ком говорила кухарка с лакеями! — вдруг пронеслось в голове. — “Черный дядя”, которого так испугался Линг! Значит, он вовсе не сказка, не вымысел?
— Это не просто убийца, — сказал Гратур. — Наш “черный друг” — из особых частей, выполняющих “волю Святого” при “Службе”.
— При “Службе Магии”?
— Да. Он из “черных фанатиков”, тех, что убивают ради безумной идеи. Они готовы пойти на смерть, если смогут с собой прихватить того, в ком скрыта Сила, еще неподвластная “Службе”. Будь с ним осторожна!
Гратур вытащил тело мужчины в детскую.
— Чтобы не разбудил малышей, — сказал он, запихнув керху в рот накидушку с подушечки Адрита. — Дай полотенце.
И я подчинилась. Мне нужно бы было спросить, когда Гратур успел догадался, что это не просто грабитель, а керх, и откуда он знает про “черных фанатиков” “Службы”, но мне сейчас было без разницы.
— Я перенесу малышей и вернусь, — сказал Гратур. — А заодно попрошу, чтобы с ними осталась Малена, твоя нянька. Она предана и неболтлива.
— Ты можешь ей верить, — ответила я.
Подняв Адрита, Гратур ушел. Я осталась одна с черным пленником. Он был еще без сознания. Мне захотелось поближе увидеть его лицо. Я подняла свечу и...
— Рэндалл?! — имя само сорвалось с моих губ.
Не узнать его было нельзя, хотя мой давний друг похудел, возмужал и окреп. Стали глубже провалы глаз, жестче линии надбровных дуг, лоб покрылся морщинами, а на висках...
— Седина? Быть не может! Ему же нет и тридцати! Или все-таки есть? — размышляла я. — Вряд ли...
На миг я забыла, что Рэндалл опасен. Забыла, что он, оказавшись в моем замке, не пожелал мне открыться. Забыла, как он проник в комнату к детям, разрезав стекло, и открыл засов. Друг бы не стал вести себя так. Но я как будто вернулась назад, в свое детство. Я помнила, как он дарил мне пушистые пестрые перышки птиц, как носил землянику из леса... И как помогал искать Орби... И как горячо поддержал меня перед своим отъездом в Лонгрофт...
— Рэндалл! — снова окликнула я.
Он, наверно, услышал мой зов, потому что открыл глаза. Моя кухарка не солгала, они были как будто потухшие угли. Во взгляде совсем не осталось тепла и сочувствия, только холодная ненависть.
— Рэндалл, я Альдис. Ты помнишь меня?
Я надеялась, что он узнает меня, встрепенется, в глазах вспыхнет радость... Реши Рэндалл лишь притвориться, что все между нами как прежде, и я бы забыла наказ, развязала бы путы, но он не желал лгать. Во взгляде его черных глаз было лишь отвращение, гнев, сожаление, что он вынужден быть со мной рядом.
— Что стало с ним? Рэндалл и раньше был странным, но все-таки...
-5-
Гратур, войдя, испугал меня.
— Как пленник?
— Это же Рэндалл, мой старый... знакомый, — ответила я. (Сказать “друг” мне уже было трудно.)
— Малена сейчас уведет Линга, и мы узнаем, что старый знакомый искал в этой комнате.
— Он как зыркнет глазищами, как закричит: “Где исчадие зла?! Где ублюдки злодейки?!” — вдруг вспомнилось мне.
— Ты искал моих мальчиков? Но для чего? — обратилась я к Рэндаллу после того, как Малена захлопнула дверь.
Гратур вытащил кляп.
— Семя Лайцерфа может обманом взойти среди пашен Святого. Блажен, кто его истребит, — равнодушно ответил мне Рэндалл. — Чем раньше, тем лучше.
— О ком это он говорит?
— О тебе и твоих детях, Альдис, — ответил Гратур. — Так ведь, Рэндалл?
— Добрах личин у Лайцерфа хватает, — таким же безжизненным тоном сказал Рэндалл.
— Это же бред! Рэндалл, помнишь, как ты защищал меня? Как угощал земляникой? Мы вместе росли, и ты видел, что я чту законы Святого, хожу в храм, живу так, как все.
— Кровь волчицы возьмет свое даже в стае собак. Переняв их повадки, она остается волчицей.
— Что я тебе сделала, Рэндалл? — спросила я. — Что заставляет тебя прибегать к аллегориям?