“Он, как и Творец, не желает учить меня, так как боится соперника. Но я смогу настоять на своем, доказать, что я нужен ему! — пронеслось в голове. — Пробьет час, когда Видар поймет, что его Смена...”
— Скоро придет, — уловив мою мысль, сказал Видар. — Но это не ты, Рамман. Сменой Хранителя может быть лишь пятилетний ребенок, пришедший из леса.
— В глазах долгожителей и восемнадцать лет — раннее детство. Мой возраст как раз равен пяти годам человеческой жизни, — ответил я с вызовом. — Если ты даже прогонишь меня, я вернусь. Буду, как верный пес, ночевать у порога твоего холма-дома, буду незримой тенью! И я докажу, что я тот, кто тебе нужен.
— Рамман, тебе лучше будет уехать. Насильно прогнать я тебя не могу, но мой долг объяснить: я не лгу, говоря, что в Гальдоре тебе делать нечего. Если, нарушив приказ Мастеров, ты останешься здесь, то и вправду станешь отверженным. Ты потеряешь все то, чем сейчас дорожишь. Потеряешь свою Силу, свой долгий век... А взамен ничего не получишь. Придет день, когда ты начнешь проклинать и меня, и себя за свое неразумие.
— Я не могу ехать, ведь свиток вскрыт, — сказал я.
— Я поставлю на нем Знак Хранителя. “Служба” не любит меня, но тебя не накажут за то, что я сделал.
Да, если бы я мог поверить, что он говорил правду! Но я как будто ослеп. Я не верил, что Видар желает мне блага. Начни он меня уговаривать остаться с ним в Гальдорхейме, и я бы скорее решился уехать. Но все рассуждения о моем будущем знахаря мне говорили одно: Видар просто боится соперника. Он хочет лишь запугать меня, чтобы потом не делить со мной власть и могущество.
— Я остаюсь в Гальдорхейме, — упрямо ответил я. — И буду рядом с тобой.
— Это твой выбор?
— Да. Только мой. Выбор.
— Ладно, идем. Может, Жизнь не случайно тебя привела сюда...
-4-
Перт, перенесший нас к дому-холму, отличался от наших. Наверное, что-то в раскладе его Силы было иным, чем у тех Мастеров, что учили нас в Скерлинге.
Я огляделся вокруг с любопытством. (Дом-холм — не простое жилище.) Однако поляна напомнила самый обычный крестьянский двор. Три куска полотна, на которых сушились какие-то травы... Скамейка... Дурацкие грядки... А пара домашних птиц с красными клювами просто сразила меня, как и крупный пес, что зарычал при моем приближении... (Мастер из Скерлинга не потерпел бы подобных существ с собой рядом.)
Меж дроммов (название этих деревьев мне стало известно позднее) на толстой веревке сушилось белье. У большого корыта стояла высокая стройная женщина. Пестрый платок, покрывающий русые волосы, выцвел, а платье, в сравнении с легкой одеждой Жриц, было нелепым и старым. Лицо незнакомки казалось под стать платью. Кожа уже начала увядать, в глазах не было властного блеска, а светлые брови, на мой вкус, могли бы испортить любую.
— Прислуга Хранителя, — сразу решил я, взглянув на нее. — Деревенская дура, которой за счастье хоть как-то помочь Наделенному.
— Ава, к нам гость, — сказал Видар стирающей женщине. — Рамман, из “Службы Магии”. А это Ава. Сейчас мы живем с ней вдвоем, наши дети разъехались.
Ава, оставив корыто, без тени смущения или вины за свой жалкий вид, с ясной улыбкой взглянула мне прямо в глаза.
— Я тебе рада, Рамман.
И мне стало жутко. Я в первый раз понял, что может меня ожидать в Гальдорхейме. Дурацкие грядки, ничтожные птицы, корыта, белье и нахальная баба, которая мнит, что равна мне во всем...
— Может, все же вернешься назад, в Агенор? — спросил Видар.
— Да-да! Я вернусь! — захотелось мне крикнуть в ответ, но нелепая гордость сковала уста.
“А что, если Видар подстроил все, чтобы меня запугать и прогнать? Разве станет Хранитель терпеть день за днем низкий быт, примитивную женщину-прачку, нахального пса? Как он сможет тогда менять Мир? — обожгла мысль. — А Сила, способная вынести этот кошмар, не исчезнув? Чем он пополняет ее, отвергая привычную Мастеру “пищу”? Уйти? Отступить? Потерять шанс постигнуть подобную Мощь — непростительно! ”
— Я остаюсь, — бросил я, глядя прямо на Видара.
Он лишь вздохнул.
-5-
Время шло. Я старался привыкнуть к Гальдору, освоить людские обычаи и научиться тому, что потом бы могло пригодиться, однако мне было несладко. Бывали часы, когда я проклинал и Гальдор, и людей, проживающих в нем, и Хранителя.
Видар во мне вызывал очень странное чувство. Он был первым, да и последним, кто стал проявлять интерес к моей жизни. Наставник учил, как сражаться, Творец позволял наблюдать за работой, а Видар стремился узнать, что я думаю, к чему стремлюсь, что ценю в этой жизни. Но я не спешил открываться, не веря ему до конца. Было слишком уж странным и подозрительным, что Наделенный, растрачивал Силу на жалких людишек и женщину, бывшую рядом...