Я знал, как приманить свою первую жертву. Из пестрой толпы потаскушек я выбрал одну молодую девчонку, недавно пришедшую в секту. За несколько месяцев девка еще не успела растратить себя.
— Мне недавно был вещий сон, — как-то сказал я “избраннице”. — Ко мне явился Лайцерф и велел приобщить одного из участников секты к обряду, который дает Силу. Мой выбор пал на тебя.
Она сразу поверила мне. Глядя, как заблестели глазенки у дурочки, я убедился, что сделал правильный ход.
— Не говори никому о том, что я открыл тебе. Просто в положенный срок приходи. Но не в Скалы, а в заросли, что у подножья.
— Зачем?
— Призывать самого Господина в пещерах рискованно. Может случиться обвал, — сказал я. — Это Духи его свиты могут являться к нам.
Ведьмочка сразу кивнула, как будто боясь, что я передумаю. И через несколько дней я впервые за долгие годы покинул пещеру. Спуститься к подножию скал было просто. Девчонка ждала в кустах, как я велел. На миг я пожалел ее. Мне захотелось использовать строки заклятий, которые сами ко мне приходили. Они бы могли усыпить ее разум, не дав осознать, что я сделаю с ней. Но слова не шли, я разучился творить.
— Ничего, этот дар возвратится ко мне вместе с юностью, — тихо сказал я, пытаясь унять неприятную дрожь, охватившую тело.
Я жадно смотрел на девчонку. Она была в самой поре, когда силы еще не растрачены. Крепкое тело, здоровый румянец, способность работать с зари до зари... Было трудно представить, что эта крестьяночка может входить в секту Фраммера.
— Как и Вирата! — невольно пришло мне на ум.
Мысль, случайно мелькнув, потушила нелепую вспышку бессмысленной жалости.
Девка, услышав, как я приближаюсь, сама повернулась навстречу.
— Идем, — приказал я ей, и она сразу кивнула.
Найти уголок, где никто не увидит нас, было легко.
— Раздевайся, — велел я ей.
Ведьма хихикнула. Она не раз отдавалась участникам секты, включая меня, и не видела в этом беды. Девке было забавно, она полагала, что нравится мне. А меня к ней толкала не похоть, а жажда живительной, мощной энергии. Только войдя в ее тело, я смог бы за счет характерных движений вобрать в себя то, что хотел.
Страсть без разума и без контроля взрывает твою энергетику и распыляет заветный запас, низводя нас до уровня глупых скотов. Но те, кто сохраняет контроль над собой, может в самый последний момент не выплескивать то, что набрал, а втянуть, пополняя запас свежей силы за счет своей жертвы. Чем больше ты сможешь забрать, тем скорее вернешь себе молодость. И совершенно неважно, что женщина просто погибнет, лишившись энергии, данной Судьбой на всю жизнь...
Главным чувством, которое я испытал, обнимая девицу, был страх, что она поймет, что происходит, и сможет мне воспрепятствовать. То, как она извивалась, на миг навело на безумную мысль: потаскушка сама знает, как пополнять запас жизненной силы, и хочет опустошить меня.
Когда девица, устав, запросила пощады, я понял, что я победил. Страсть девчонки сменилась усталостью и безразличием, а потом душу наполнил тупой страх. Еще не умея понять, чего я добиваюсь, девчонка нутром ощутила тень смерти, крадущейся к ней. А я чувствовал гордость при мысли, как будут потом ломать головы, кто же убил ведьму. (Херписы действуют силой, инкубы — ложью, а Наделенные не прибегают к подобным вещам, беря Силу у равных.)
Я даже не понял, когда ощутил, что добился поставленной цели. Девица еще оставалась жива, но я знал, что она не протянет до вечера.
— Нужно бы спрятать ее, — пронеслось в голове. — Не хотелось бы, чтобы она рассказала о том, что я с ней сотворил.
Я отнес ведьму в самую гущу кустов и засыпал листвой.
— Здесь никто не найдет ее, — подумал я. — А самой разгрести листья и доползти до дороги ей просто не хватит сил.
Я собирался уйти, но неясное чувство держало меня рядом с девкой, пока она не перестала дышать. То, что я испытал, было странным, не слишком привычным. Простые слова не могли передать моего состояния. Гордость? Довольство собой? Ликование? Вряд ли... Скорее уверенность, что я теперь сам хозяин своей жизни и не обязан считаться ни с кем.
-8-
С того дня я открыл счет своим жертвам... Девки из секты, крестьянки, забредшие к Скалам, дочь мельника, что заблудилась...
— Тебе их не жаль? — как-то раз спросил Фраммер. (Когда он узнал, почему исчезают девицы, то впал в гнев, но я успокоил его, пояснив, к чему это ведет.)
Такой глупый вопрос удивил.
— Разве важно, как ты достигаешь поставленной цели? — спросил я у Фраммера. — Главное, что я могу увеличить свой век.