— Какой нехороший волшебник..
-5-
— Еще один сон — и я труп, — отирая холодный пот, с ужасом думал я.
Это видение девушки-Херпы разбередило инстинкты, которые я презирал, от которых отрекся.
— Пещеры возьмут свое! Они разрушат меня! — повторял я, пытаясь прогнать образ девушки-ящерки.
— Нужно поймать ее, как остальных. И использовать клетки для новых гомункулов, — мне показалось, что это подумал не я, а другой. — Тебе нужно или убить ее, или использовать...
Мысль была дикой. Я знал, что она, полуящерка — призрак, а не существо из реального мира.
— Как можно поймать пустоту? — промелькнула взбешенная мысль. — Призрак — это лишь призрак. Его не посадишь на цепь, не скуешь заклинанием и не убьешь. Ты бессилен ему отомстить за свое унижение, и все же...
-6-
Мы опять встретились. Женщина-ящерка мирно лежала на выступе, грея на солнце блестящую спинку. Услышав шаги, она медленно вскинула голову и, опираясь локтями о камень, взглянула вбок.
— Ты только сон, — сказал я этой гибкой серебряной херпе. — Во сне я могу с тобой сделать все, что захочу. Если ты не покинешь меня, я тебя задушу. Или просто сожгу заклинанием. Или разрежу на мелкие части и суну их в колбы. Понятно?
Она не понимала. Увидев, что я приближаюсь к ней, Херпа перекатилась на бок и, упершись ладонью в скалу, села. В ней ничего не осталось от девушки, что робко ждет первой ласки. Глаза ее стали теперь совсем черными. Она так жадно смотрела, что я ощутил страх. Впервые охотник стал жертвой, готовой бежать...
Впрочем, нет. Те крестьянки, которых я брал, были в ужасе, я же не знал, чего больше хочу: скрыться или остаться.
— Убью! Убью нечисть! — огнем опалило мозг, и я шагнул, ища горло сверкающей твари. — Во сне я могу все!
Я думал, что руки сожмут пустоту, но почувствовал жар живой кожи, нагретой неведомым солнцем. (Лицо, горло, грудь этой ящерки были открытыми, без чешуи, покрывавшей ее тело до самых пят.) То, что было потом, вспоминалось, как сладкий кошмар. Херпа резко отпрянула и, опрокинувшись навзничь, лозой обвила мое тело. Я должен был вырваться, встать, но не мог. Я вошел в нее прежде, чем понял, что делаю. Бешеный ритм, взятый ею, не дал осознать, что со мной происходит, я просто лишился контроля над чувствами.
Выплеск был очень силен. Я знал, что с ним ушла моя жизнь, но не мог изменить ничего. Я узрел лицо Смерти... Оно было очень знакомым.
— Вирата! — невольно слетело с губ полузабытое имя.
Мне вдруг показалось, что ящерка очень похожа на ведьму, погибшую в Гокстеде. Я позабыл о ней очень давно. Почему же теперь мне привиделось это лицо? Лицо, ставшее символом смерти, проклятия?
— Каждый, рожденный тобой, будет жаждать твоих мук... Как ты убил сына, так я убиваю любовь в сердцах всех, кого ты породишь. До седьмого колена! И дети, и внуки, и правнуки... Род страшных монстров, чудовищ, которых никто не полюбит на этой земле...
-7-
— Очень горький финал, — приходя в себя, думал я. — Вот что бывает с болванами, если они прибегают к чужой, незнакомой им магии, веря, что это спасение...
Я был уверен, что я постарел, поседел и стал полной развалиной после объятий с видением. Но мое тело по-прежнему было достаточно сильным.
Уже через месяц я думать забыл про свой сон, полагая, что это последний искус для тех, кто постигает особые практики херписов. (После объятий с блистающей херпой я больше уже не хотел и не мог ничего.) С новой силой я принялся за свои колбы, уверовав, что получу результат.
-8-
... Взрыв, потрясший пещеру, буквально швырнул меня на пол. Вскочив, я помчался к гомункулам. Сеть была целой, но колбы разбиты на сотни осколков. Особая жидкость, кровь, множество мелких стекляшек усеяли пол.
— Как такое могло получиться? — подумал я, с ужасом глядя на странный разгром.
Легкий шорох в углу испугал. Я не знал, кого я ждал увидеть, когда обернулся, но блеск чешуи поразил. Моя женщина-ящерка, стоя в углу, поднимала прозрачный сосуд с темным сгустком, отторгнутым телом.
— Возьми! Он заменит их всех!
Я шагнул к стене, но пальцы ткнулись в скалу. Призрак сгинул.
— Мерещится, — тихо вздохнул я и вздрогнул.
Мой взгляд натолкнулся на чашу. Кровавый зародыш лежал в ней, как ядрышко в тонкой скорлупке. И я мог его уничтожить, а мог поместить в колбу, чтобы узнать, во что он сформируется.
— Если гомункул дозреет, то в нем будет Сила, которая так мне нужна. Сила херписов и Мастеров... Такой шанс выпадает нечасто, — подумал я, глядя на сгусток. — Но в нем моя кровь...