— Альдис, пойми, есть лишь то, что сейчас! — крикнул я и...
Слова полетели с моих губ... Звенящие строки, способные преобразовывать мир... В первый раз после взрыва Убежища, после убийства младенца и смерти Вираты... И с ними я вновь обрел власть. Я узнал, я почувствовал, что душе Альдис теперь суждено стать моей. Нет такой Силы, что одолеет заклятия, данные мне моим Даром. Я вновь среди первых!
Я чувствовал, что горю, словно в огне. Я готов был рыдать от восторга. Я был благодарен тому, кто вернул меня к жизни...
-7-
Выход из транса был трудным. Впервые я так распустился, утратив контроль. Альдис было еще хуже, но я сумел успокоить ее. Она вовсе не жаждала вновь испытать то, что ей приоткрылось, однако уже не боялась меня. Это было хорошим знамением. Я был уверен, что я нашел ту, что нужна мне. Но Силу, сокрытую в ней, нужно было суметь пробудить, чтобы все завершилось достойно. Решив не пугать свою пленницу слишком стремительным натиском, я вышел.
Я ощущал необычный подъем, знал, что я могу все. И я был благодарен ей, Альдис, вошедшей в мою жизнь. То, что я увидел в ней Лею, казалось отнюдь не случайным.
— Представь, Рамман: много детей одной крови из колб... И они обретают реальную власть... Мастера, Истребители... Вовсе не воля Святого ведет их по жизни, а тайная цель! Поднимаясь все выше, они занимают у нас ключевые посты... Ты Творец! Ты создашь этот новый клан... Ты мужчина, ты Мастер. Я — женщина, Жрица...
Казалось почти нереальным, что я через сотни лет вспомнил об этих словах. И теперь мне казалось, что вовсе не Лея сказала их мне, а она, дочь Хранителя, Альдис. И в Скалы ее привела не моя воля. Внутренний поиск того, кто позволил бы ей обрести мечту жизни, свел Альдис со мной. И не важно, что я не могу любить так, как считается принятым в мире людей. Той, что жаждет создать новый клан, ни к чему ритуальные действия.
— Я помогу тебе, Альдис, вернуть Силу и обрести то, к чему ты стремишься, — шептал я, пытаясь унять дрожь, пронзавшую тело при мысли о будущем.
-8-
Вскоре Альдис решила взглянуть на другие пещеры, но я не пустил ее в те, где стояли скульптуры, боясь испугать раньше времени. (Женщины Гокстеда вряд ли оценят наследие вымерших херписов.) Я показал ей свою спальню, библиотеку, пещеру с камнями, а так же те комнаты, где занимался развитием Силы.
— Ты хочешь узнать, чем я здесь занимаюсь? — спросил я у Альдис, хотя уже знал, что она жаждет этого.
— Не откажусь, — согласилась она, постаравшись скрыть свой интерес.
Мой ответ лишний раз подчеркнул, что я вовсе ее не хочу принуждать к постижению магии. Она свободна решать, как себя повести.
— Если ты вдруг испугаешься, то можешь встать и уйти.
Но она не боялась. Я взял ее дух и повел за собой в верхний пласт мыслеформ, позволяющий магам менять жизнь. Я ей открывал то, что было укрыто от разума Альдис под слоем докучных догм и глупых правил людской жизни. Жизни, имеющей горький конец. Смертной жизни. Я должен был в ней пробудить первозданный протест против рабства бессмысленной плоти, подверженной смерти, гнев против земного конца. Осознав свою смертность, почувствовав всю безысходность конца, дочь Хранителя бы оценила, как сладко живому бессмертие... И мой порыв зазвенел в строках властных стихов.
Воздействие их оказалось сильнее, чем я полагал. Альдис чуть не лишилась сознания. Я успокоил ее, как умел, но меня удивили слова, что ей вовсе не нравится голос, ведущий ее за собой.
— Он ведет за собой, но не любит меня. Он вообще не способен любить.
— В твоем мире любовь так важна? — спросил я, удивляясь желанию Альдис цепляться за мишуру, прикрывавшую истину.
Я попытался открыть ей, какая судьба ожидает ее, как близко исполнение тайной мечты.
— Альдис, хочешь жить вечно? — спросил я ее. — Чтобы видеть и знать. И презреть горечь смерти?...
— Пусть все будет так, как ты мне предлагаешь, — ответила Альдис к концу разговора. — Мне трудно смириться, что я могу жить всегда. Но, может, после я и оценю этот дар. Не пытайся меня торопить...
Я смотрел на нее, с трудом веря тому, что услышал. Она не могла думать так!
Альдис, видимо, что-то почувствовав, вновь повернулась ко мне. Свет от факела, что стоял рядом с ней, вдруг встрепенулся и огненным бликом скользнул по ее волосам. Смоль окрасилась рыжим оттенком...
— Вирата! — огнем опалило мой мозг.