-6-
Я не знал, что случится потом. Ее первый приход разозлил меня больше, чем даже тебя самого. Ухмыляясь, как полная дурочка, потупив глазки и дергая прядь волос, Орби фальшиво-кокетливым тоном чирикала, как ей мучительно скучно. Одной... Целый день... И как ей надоел этот глупенький мальчик, мой пленник... И как ей приятно общаться со взрослым мужчиной...
Я знал, что за этим стоит, я читал ее мысли. Она полагала, что если понравится мне, то сумеет узнать, как ей выйти из жутких пещер. Орби очень любила набор глупых сказок об умной красавице, что одурачила карликов и великанов, а так же смогла провести атамана разбойников с помощью женских чар. И если я не прибил ее, то потому лишь, что понял: Орбекка не знает, что делает.
Эта наивность тогда изумила меня. Женщины, что приходили ко мне добровольно, всегда понимали, как нужно платить за услугу. Проклиная меня, они были готовы не только со мной переспать, но и сделать вид, что им понравилось. А Орби честно считала, что эти ужимки и есть чары, ради которых я сделаю то, что ей нужно.
Однако Орбекке непросто далась идиотская сцена. Я явственно чувствовал страх, исходивший от девушки. Страх перед некоей тайной, сокрытой... В пещерах? Во мне? В ней самой? Она этого тоже не знала.
Орбекка напомнила мне одного идиота на площади Гокстеда. Канатоходец с шестом, завязав глаза, шел по канату. Он знал, что рискует, но верил, что действует правильно. Только он долго учился тому, что творил, а она полагала, что все выйдет само собой.
-7-
В первый раз я обругал ее и выгнал вон. Я не думал, что Орби вернется, однако она пришла вновь. А потом еще раз... И еще... Я решил, что не стану ее замечать, но такой равнодушный прием раздразнил Орби больше, чем ругань.
Обида? Досада? Желание мне доказать что-то? Жажда реванша? Она не смогла бы найти слова, чтобы суметь описать тот бурлящий поток чувств, который ее наполнял, провоцируя эти визиты. Ей нравился собственный страх. Ей хотелось опять испытать его. Тот ужас, что поначалу будили пещеры, уже притупился. Поняв, что ее не хотят убивать и не станут пытать, Орби вскоре решила, что ей дозволяется многое.
Эта наивность казалась почти ненормальной, болезненной. Мне захотелось напомнить Орбекке, что жизнь не всегда соответствует нашим желаниям. Голое плечико, белый шнурок, “совершенно случайно” исчезнувший с ворота нижней рубашки, поддетой под ярко-зеленый костюм, непокорные черные пряди волос без привычной им шелковой сетки... Такая небрежность в одежде была неслучайна, она наводила на ряд размышлений...
— Запомни, что мне не нужна твоя кровь в моих новых гомункулах. Хочешь развлечься — иди на дорогу, — сказал ты мне, когда узнал о визитах Орбекки.
И ты сделал глупость. Наивность Орбекки скорее бесила меня, чем влекла, но нарушить приказ показалось забавным. Я начал скучать в твоем логове.
Я очень быстро припомнил, как свет свечей мягко скользил по ее смуглой коже, какая большая тяжелая грудь была скрыта под тонкой рубашкой, как влажно блестели слегка приоткрытые губы Орбекки, когда она что-то болтала. Потом попытался представить, как выглядит крепкое тело без всякой одежды, и что я могу с ним проделать. В подробностях...
Я понимал, что Орбекка будет смертельно напугана, но полагал, что ей хватит ума промолчать о случившемся. Стыд не позволит ей честно сказать тебе, что вышло в дальней пещере, а Скалы смолчат об увиденном. Я научился глушить нежеланную Память предметов так, что ты не мог обнаружить присутствия магии. Своды уже не спешили открыть мои замыслы.
И, когда Орби опять заглянула, я сразу прижал ее к ближней стене и без лишних слов начал обшаривать. Вспышку испуга Орбекки, которую я уловил, почти тут же сменила нормальная злость. Моя грубость взбесила ее, разбив в дребезги глупый мираж, порожденный нелепыми сказками.
Мне был знаком этот гнев. Я улавливал каждую мысль своих жертв, и я знал: очень скоро бессильная злость превратится в отчаянье. Устав бороться, Орбекка почувствует панику. Новый всплеск ужаса... Боль... Отвращение, переходящее в чувство бессильной тоски... А потом равнодушие и нежелание жить... Прежний опыт учил, что иного не может быть. (Одна дурная попытка молиться Святому не слишком меняла картину.)
-8-
Все могло бы закончиться, как и всегда, не будь сложной шнуровки. Я плохо себе представлял, как распутывать этот набор длинных тонких веревочек, а рвать одежду боялся. (Ты должен был, Рамман, узнать о случившемся в самый последний момент, когда будешь готов повторить давний опыт с зародышем.)