— Если уж она станет батрачкой, две руки будут получше, чем одна, — возразила Фаранна.
— Может, и так, — проворчат Гарл, — но двумя руками она нас и ограбить сможет ловчее.
— Пожалуйста, госпожа, — умоляюще проговорила Дар, — после того как я ишачила на гоблинов, для меня любая работа покажется легкой. Позвольте мне служить у вас.
Фаранна улыбнулась.
— В Гарлсхолдинге нет господ. Зови меня хозяйкой.
Дар склонила голову.
— Хорошо, хозяйка.
— Я ни на что не соглашался, — проворчал Гарл.
— Если она нас обманет, — заверила его Фаранна, — ты сможешь отрубить ей руку.
Гарл еще долго хмурился, но потом все же спросил:
— Как тебя звать, девушка?
— Дар.
— Ты слышала наш разговор, — сказал Гарл, — в ответ на наше милосердие ты согласна служить нам?
— Согласна, хозяин.
— Хунда! — крикнул Гарл.
Вперед вышел мужчина с факелом.
— Развяжи новую батрачку, — распорядился Гарл, — она будет спать вместе с Теной, — когда Хунда начал развязывать узлы на веревке, Гарл добавил: — И дверь запри на засов.
Волнение улеглось, толпа начала расходиться. Некоторым, похоже, не понравилось, как решилось дело, — в частности, сыну Гарла. Он подошел к Дар и сказал:
— Мы будем следить за тобой.
Освободив Дар от пут, Хунда повел ее к сараю, выстроенному из толстых бревен. Воткнув факел в землю, он взял Дар под локоть и ввел в темный сарай. Дар ничего не видела, кроме смутных очертаний стойл и едва заметных силуэтов животных. Последнее стойло было просторнее других, его окружали глухие перегородки. Низкая дверца была открыта.
— Вот здесь ты будешь жить, — сказал Хунда и подтолкнул Дар к дверному проему, — везучая ты, девка. Добрый у нас хозяин. А я бы тебя не пощадил.
Дар наклонилась, чтобы пролезть в стойло. Зашуршала солома — кто-то пошевелился.
— Еще рано вставать, — прозвучал сонный голос.
— Верно, еще рано, Тена, — отозвался Хунда, — вот, привел новую батрачку.
Дар вошла в стойло, дверца за ней закрылась, и стало слышно, как Хунда задвинул тяжелый деревянный засов.
— Почему нас запирают? — спросила Тена.
— Меня поймали в амбаре, — ответила Дар.
— Ты воровала? — удивленно спросила Тена. Она явно проснулась окончательно.
— Мне больше ничего не оставалось.
Дар хотелось отдохнуть, но Тена засыпала ее вопросами, поэтому Дар пришлось рассказать девушке всю свою жизнь с тех пор, как ее увели из горного селения, и до этой ночи. Зачастую Дар кое-что присочиняла, хотя по возможности старалась придерживаться правды. Особенно Тену интересовали орки, которых она называла гоблинами. О так называемых гоблинских войнах в этих краях слагали страшные предания.
— Это правда, что гоблины едят людей? — спросила Тена.
— Я это своими глазами видела, — ответила Дар, чтобы вызвать к себе сочувствие, — однажды одна девушка рассердила мерданта, и он бросил ее голую на съедение гоблинам.
— И что они с ней сделали? — затравленно спросила Тена.
— Разорвали на куски, как вареную курицу.
Дар услышала, как Тена поежилась в темноте.
— Как же ты это терпела?
— Мы могли бы сбежать, но нас ведь клеймили и назначили награды за наши головы, — дар взяла Тену за руку и приложила ее ладонь к своему лбу. Пальцы батрачки ощупали клеймо в виде короны, — я была собственностью гоблинов, — сказала Дар, — но теперь, по милости Карм, я освободилась.
— Да, здесь гоблинов нет, — сказала Тена, — я много и тяжело работаю, но меня хорошо кормят, и на каждое рождество Карм мне дарят новую одежду.
— А тебе никогда не хочется уйти? — спросила Дар.
— Куда мне идти? — сказала Тена, и по ее тону было ясно, что на этот вопрос нет ответа, — я — как ты. Родни у меня нет.
Дар громко зевнула.
— Я шла всю ночь, — сказала она, — мне надо хоть немного отдохнуть.
Она собрала побольше соломы, чтобы устроить себе лежанку на земляном полу. Но как ни изнемогла Дар, она еще долго не могла заснуть. Она лежала и гадала, что теперь думают орки.
«Знают ли они, что меня схватили, или думают, что я умерла? Может быть, решили, что я их бросила. Что они станут делать? Будут ждать меня? Нападут на этот поселок? Уйдут?»
Она решила, что, скорее всего, случится последнее и что ее странствия закончатся здесь, в Гарлсхолдинге.
5
Дар удалось немного поспать, а потом Хунда отпер дверь, разбудил девушек и велел им подоить коз. Наконец Дар удалось увидеть вторую девушку. Она была старше Дар, полная, с широким лицом. На ней была юбка до середины икр из коричневой домотканой ряднины и просторная белая блузка без рукавов, с зашнурованным лифом. Тена была босая. Ее русые волосы были повязаны грязным платком.
Тену, чья одежда была старой и рваной, просто зачаровало платье Дар. Она не удержалась и пощупала ткань.
— Ой, какое красивое, — проговорила Тена, — и для хозяйки сгодилось бы.
— Мне его дал один солдат. Скорей всего, оно снято с мертвой женщины.
Тена отдернула руку и поскорее сменила тему разговора.
— Ты раньше доила коз?
— Нет. Мы были слишком бедны, у нас коз не было.
— Ну, не так уж это трудно. Я тебе покажу.
— А когда тут у вас едят?
— Обед дают в полдень, но после первых трудов дадут кашу.
Дар представить себе не могла, что при мысли о каше у нее потекут слюнки, но именно так и вышло. Пока они с Теной доили коз, у Дар все время урчало в животе. Но только после того, как они отвели коз на пастбище, им наконец дали поесть.
Кормили слуги батраков в длинном каменном доме. Здесь же большинство из них спали. Вдоль стола стояли скамьи, в конце стола — котел с кашей. Рядом с ним — деревянные миски и ложки.
Дар стала центром внимания, и Тена с превеликой радостью рассказывала о ней, пока Дар с волчьим аппетитом уплетала кашу. Батрачка Тена добавила красок в и без того наполовину вымышленную историю. Получилось так, будто Дар едва не съели, но ей удалось убежать. Все с неподдельным интересом слушали Тену, пока не поднялся Хунда.
— Пора за работу, — сказал он, — дар, ступай с Теной. Но сначала переоденься вот в это, — он протянул Дар небольшой узелок, — платье отдашь мне. Оно слишком хорошее для батрачки.
Дар сделала, как ей было велено, и вернулась в поношенной юбке и блузке вроде той, которая была на Тене. Тена подала ей мотыгу. Забросив ее на плечо, Дар пошла с Теной на поле.
Ковок-ма сидел, скрестив ноги, на опушке леса, и смотрел в сторону поселка. Как он и ожидал, вашавоки поднялись с рассветом. Людей было не слишком хорошо видно за домами. Вечером уши помогали орку лучше, чем глаза. Он слышал собачий лай. Потом он слышал голоса, но они звучали слишком далеко, и слов он не разобрал. Ковок-ма увидел свет факела, отражающийся от стен домов, но Дар он не видел с тех самых пор, как она прокралась в поселок.
«Даргу боялась, когда уходила, — думал Ковок-ма, — какого же наказания она страшилась?»
Часто бывавший свидетелем жестокости вашавоки, он опасался того, что Дар погибла.
Солнце поднялось еще не слишком высоко, когда вашавоки вышли в поле. Ковок-ма сразу узнал среди них Дар, несмотря на то, что до нее было далеко, и на то, что она сменила одежду. Ее походка и движения были слишком хорошо знакомы орку, и, чтобы узнать Дар, ему не нужно было видеть ее лицо. Грудь Ковока наполнилась радостью, когда он понял, что Дар жива и невредима.
Ковок-ма наблюдал за Дар, работающей вместе с остальными крестьянами. Когда стало ясно, что Дар никто не стережет, орк удивился.
«Если она не пленница, почему она там?»
Ковок-ма продолжат следить за Дар, размышляя о ее действиях. Какова была их причина, он не догадывался, но Дар часто совершала непонятные поступки. Ковок-ма не уходил с опушки до полудня. В это время Дар и другие вашавоки вернулись в поселок. Тогда Ковок-ма возвратился к тому месту, где прятались остальные орки.
Когда он пришел туда, не спал только Зна-ят.