— Я тоже влюбилась, Мишель, и это ужасно!
— Это мальчик или девочка? — спросил он.
— Почему ты думаешь что это девушка?
Мишель нежно погладил меня по голове.
— Это вполне нормально! Иногда девушки влюбляются друг в друга.
— Нет, это мужчина!
— Старый? — спросил Мишель.
— Почти тридцать, немного староват, но я не знаю, любит ли он меня.
— Ты никогда не будешь знать этого, пока не станет слишком поздно.
— Мне кажется, что у нас с ним все кончено, — сказала я.
— Так бывает в самом начале. Мне нужно идти на работу, — сказал он вставая.
— Правда? — спросила я. — Не уходи.
Я вдруг почувствовала себя, как Сильви — кокетливая, мягкая, обволакивающая, ленивая, и мне все надоело.
— А ты хорошенькая!
Я посмотрела на себя в зеркало.
— Ты считаешь меня хорошенькой?
— Если бы мне было почти тридцать, я бы бешено влюбился в тебя, — ответил Мишель и поцеловал меня в ухо. — Приходи в магазин, если тебе будет нечего делать. Ты помогла бы мне. — Я высунула язык. — Через несколько недель ты увидишь эту этрусскую парочку.
— Мне казалось, что ты был против? — сказала я.
— Но она так хороша! Я только надеюсь, что это приобретение не засадит Джекоба в тюрьму.
Я засмеялась.
Когда ушел Мишель, я вынула из кармана клочок бумаги с телефоном и проползла по постели на коленях, взяв трубку.
— Где ты был? — спрашивал мой отец.
Я также услышала, как кто-то перевел дыхание на другом конце линии. Я похолодела. Я понимала, что не следует слушать, но знала, что все равно буду это делать. И мой отец знал об этом, потому что я услышала:
— Флоренс, это ты взяла трубку? Пожалуйста, подожди, пока я не закончу разговор.
— О, — сказала я, надеясь услышать другой голос.
— Положи трубку! — приказал отец.
— Извини, — сказала я и положила трубку.
Но это не его номер. Какая глупость! Я посмотрела на измазанный клочок бумаги и снова положила его в карман. Ни в чем нельзя быть уверенной. Отец вошел в комнату.
— Клянусь, я не подслушивала.
Он выглядел таким усталым, гораздо более усталым, чем когда он встал с постели.
— Хорошо, а то я ненавижу шпионов.
— И я тоже! — добавила я и даже собралась рассказать ему об Андре. Но тогда мне нужно было рассказать ему все, а я не могла это сделать, не была еще к этому готова.
Он взял свой халат с кресла и надел его. Казалось, он собирался провести весь день дома, лежа на диване. Он снова снял халат и поплелся в ванную. Я слышала, как он пустил воду. Отец вдруг вышел и спросил:
— Разве ты не ходишь на работу, где тебе платят?
Я не двинулась с постели.
— Я тебя не выгоняю, но, по-моему, тебе пора идти.
Я накрылась покрывалом. Он взял трубку.
— Послушай, позвони им и скажи, что у тебя заболел отец, что ты меня навестишь, а потом придешь на работу. Мне нужно идти в магазин.
Мне ответил Андре неожиданно вежливым голосом:
— А, Флоренс, — приветствовал он меня.
— Мой отец заболел, и мне пришлось зайти к нему, — сказала я. — Семейные дела. — Вот тебе, гнусный червяк!
— Джекоб заболел? Пожалуйста, передай ему мои наилучшие пожелания. Я надеюсь, что ему станет лучше, — говорил Андре, и я подумала: вот дерьмо, эти люди хорошо понимают друг друга. Было что-то неприятное, когда я слышала, как он произносил имя моего отца. Я уверила его, что с отцом все в порядке, просто он немного отравился.
— Твоя подруга Сильви уже звонила четыре раза, — сказал Андре. — Может, тебе стоит позвонить ей. Мы начнем работу в одиннадцать.
Я попыталась дозвониться Сильви, у Марка никто не отвечал. Я нашла ее у матери.
— Слава Богу, — сказала она, услышав мой голос. — Мне нужно поговорить с тобой. Со мной случилось нечто!
Я сказала ей, что я у отца.
— Он немного отравился, ничего серьезного.
Она не стала меня расспрашивать о нем, она просто повторила:
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Я сейчас не могу, я и так уже опоздала на работу.
Разговоров с Сильвией мне хватит на целые сутки.
— Я не могу ждать, — сказала она. — Я уезжаю в понедельник. Мне нужно увидеть тебя сегодня!
Я начала взвешивать свои силы и чувствовала себя уверенной и сильной. Наверно, мне так нужно вести себя с Феликсом. Сказать «нет!» и слушать, как он будет умолять меня вернуться.
— Нет, Сильви! — сказала я, это было начало моей проверки новой уверенности. — Не сегодня! — И повесила трубку.
Мой отец вышел из ванной и открыл стенной шкаф. Я стояла позади него, когда он смотрел на свои костюмы в зеленых и коричневых тонах. Пиджаки от Хэрриса из бледно-синего твида. Он одевался как для дождливого дня в болотах Шотландии. Кроме свитеров — оранжевых, красных, ярко-желтых и лиловых.