— Не шествуй по тропинкам, которые не соответствуют установленному порядку.
Он снова закрыл книгу и поднялся с места.
— Но что все это значит? — спросила я.
— Время, все зависит от времени, — ответил Алексис. — Где Джекоб?
Я тоже встала.
— Алексис, — сказала я, — вы не можете уйти просто так, не объяснив мне ничего. Я не понимаю, что все это значит. Вы просто все читали из книги.
— Твой отец понимает, когда я гадаю для него, и я тоже только читаю ему из книги. Невозможно объяснить, что все это значит. Вся китайская мудрость содержится в этой книге, и нельзя думать, что все там будет разжевано.
— Но это же означает что-то, я просто не уверена, что именно, вот и все. Пожалуйста, Алексис, хотя бы немного объясните мне.
Я схватила его за рукав рубашки, умоляла его.
— Ну, Боже ты мой! — сказал он, отрывая мои пальцы от рукава. — Ты, наверное, связалась с мужчиной, к которому ты даже не должна была близко походить. И что бы там ни было, ты находишься в неприятном положении. Если бы я был на твоем месте, то сразу бы постарался избавиться от него, пока не завяз еще глубже. Но мне действительно не хочется говорить о любви. Это не для меня. Все! Так где же Джекоб?
Алексис пошел в комнату отца. Я залезла с ногами на диван, взяла книгу со стола и начала пробовать разрешить мою проблему — выбраться из нее. Как будто Феликс был просто местом, колодцем, дырой, откуда можно было вылезть. Место… Возможно, мне следовало поехать в другую страну. Я могла думать только о Вене. Но там все связано с Феликсом. Меня поразили слова о радостях, которых было невозможно достигнуть обычным путем. Я могла представить радости, а желания знала наизусть. Но каковы были эти радости в книге?
В моем мозгу пробегали какие-то странные идеи и образы, но ни один из них не привлекал меня. Я полагала, что самое простое — это замужество. Но кто же желал этих радостей, я или Феликс? Я открыла книгу, полистав ее, нашла нужную страницу и прочла:
«Не полностью соответствует чувству собственного достоинства».
Стало быть, книга подсказывает мне, что я унижаю себя…
Чем больше я читала, тем меньше смысла, казалось мне, содержали слова. Каждое слово делилось на два направления, в конце оно могло стать плохим или хорошим. У меня закружилась голова, и я положила книгу и пошла искать отца.
Они все еще были в спальне. Отец — на постели с кучей каталогов, и Алексис в кресле, которое он придвинул к постели. Его ноги лежали на покрывале. Большие ступни в оранжевых носках казались цветами странного и страшного растения. Алексис что-то говорил и сильно жестикулировал. Отец тоже что-то произносил, но когда я вошла, они оба сразу замолчали.
— С тобой все в порядке, дорогая? — спросил отец, прищурившись, как бы стараясь получше рассмотреть меня.
— Нормально, — ответила я и подошла к нему поближе. Каталоги посыпались на пол. Я формально поблагодарила Алексиса. Казалось странным быть благодарной тому, кто мне не нравится, к тому же я не была уверена, за что же его следует благодарить.
— Дорогая, — сказал отец, одной рукой отстраняя от себя каталоги, разбросанные по постели. — Ты написала адвокату — мистеру Леону?
— Пока нет, — ответила я.
Мне подумалось, что он будет меня ругать.
Нет, проскочило. Он взял лист бумаги и держал ручку наготове. Я увидела, как блестело золото на колпачке ручки. «Это ручка Алексиса», — подумала я. Почему отец так неосторожно держит ее. Она же может запачкать ему простыню.
— Вот, — сказал он, помахивая листом бумаги, как бы показывая, насколько все просто и неважно. — Вот здесь!
Алексис встал и уступил мне свое место в кресле. Я отрицательно покачала головой, но Алексис показал, что мне нужно сесть, и вышел из комнаты.
— Подпиши, и тебе не придется ни о чем беспокоиться. Ты так невнимательна к подобным делам. Тебе больше ни о чем не придется беспокоиться, — повторил отец. — Просто подпиши, и все.
Я взяла ручку. У него слегка тряслись руки. Он пододвинул ко мне толстый каталог «Коллекции за год в Сотби». Он подложил его под лист бумаги.
— Где? — спросила я.
Его палец уперся в линию в самом низу страницы.
Я подписалась «Флоренс Эллис». Сам факт написания моего имени знаменовал победу над Феликсом. «Вот так-то! — подумала я. — А ты этого никогда не узнаешь!»
— Хорошо, — сказал отец и забрал у меня подписанный лист бумаги.
— Все?
— Теперь тебе не о чем беспокоиться, — заметил он, надевая колпачок на ручку.