— Больно? — прошептал он ей, когда его тело оказалось сверху.
— Нет, — ответила она, — но я сейчас заплачу, не надо.
Он уступил. Возбуждение само по себе было достаточно приятным.
Они были вместе уже десять лет, и он ни разу не вошел в нее. По ночам она плакала в его объятиях из-за кошмаров, о которых никогда не рассказывала. Они держались за руки в самолетах, думая о смерти. Они вместе заполняли бланки и вместе лгали окружающим, что они семейная пара. Последние пять лет они даже не дотрагивались друг до друга в постели, она спала во фланелевой ночной рубашке, а он в старой футболке. Они делили пищу и деньги, они делили друг с другом жизнь, их судьбы были неразрывны. Они оба для себя однажды решили, что посредственное нормально, и теперь старались быть таковыми. На него иногда нападали приступы воспоминаний о кожаной записной книжке на мраморном прикроватном столике в дорогом отеле, но он никогда об этом не рассказывал. Если бы он стал говорить о прежней роскоши, то лишился бы того, что имел сегодня.
А у нее по-прежнему был Феликс, который был мертв, мертв вот уже пятнадцать лет.
Зимы в Нью-Йорке очень солнечные; от этого они не становятся короче, но солнечный свет опровергает зимнюю спячку. С первого года жизни здесь она была очарована фестивалями: оранжевые, желтые и белые зубки кукурузы из леденцов на День Всех Святых, алтей на День Благодарения, шоколадные деревья на Рождество, шоколадные сердечки в День Святого Валентина и шоколадные яйца на Пасху. Всякий раз, когда темп замедлялся, она уже знала, что пора выйти и купить конфет.
День Святого Валентина, звонит Дебора; Флоренс зажала телефонную трубку между плечом и подбородком и что-то помешивает в кастрюле. Она готовит сладкое.
— Хоть бы один цветок! — говорит Дебора.
— Ну, ты же знаешь его совсем недавно, — говорит Флоренс, ставя кастрюлю на стол и открывая холодильник.
— Дерьмо, убила бы его! — продолжает Дебора.
— Но еще только четыре часа, — успокаивает ее Флоренс. — Может быть, когда ты приедешь домой, тебя будет ждать огромный букет роз.
— Я для него в постели делала все, а ты думаешь, он хоть раз… — настойчиво возмущается Дебора.
Флоренс поджимает губы. Она не желает слышать ни о чем подобном.
— Давай лучше о цветах, — перебивает она. — Я уверена, что все будет в порядке, вот увидишь.
— В прошлом году я получила цветы от трех мужчин сразу, — говорит Дебора. — Хотелось бы мне знать, что же произошло на сей раз. Боже, в прошлом году я даже не ходила заниматься гимнастикой!
Флоренс тоже занималась гимнастикой несколько лет назад, но результат совсем не оправдывал усилий. К тому же там было общество женщин, которые ей совсем не нравились, такие, как Дебора.
— Тебе-то полнота не грозит, — говорит Дебора. — Ты можешь есть все что угодно и не набираешь ни грамма.
— Гм, — буркнула Флоренс.
— Это потому что ты высокая, а мне приходится постоянно следить за собой, — добавляет Дебора. — Далеко не каждый мужчина любит чувствовать студень под рукой.
Флоренс опять что-то размешивает, добавляя масло и сахар.
— Конечно, Бен не станет глазеть по сторонам, он не из тех, — говорит Дебора, но это явно не комплимент.
«О, но он смотрит», — может возразить Флоренс, или: «Он смотрел». Это чтобы сбить с Деборы высокомерие и самонадеянность.
Дебора добавляет:
— Он никогда так не поступит с тобой.
«У него есть подруга!» — хочется ей крикнуть Деборе просто для того, чтобы та заткнулась.
Ей известно, что Дебора живет в мире постоянных сражений с мужчинами, что ее возбуждают кровь и страсть.
— Я чувствую, что не должна с готовностью принимать поражение, — говорит Дебора.
— Но я не думаю, что это можно считать поражением, — возражает ей Флоренс.
— Без цветов на День Святого Валентина?! — кричит Дебора как резаная, и Флоренс хотелось бы знать, что по этому поводу думает секретарь Деборы.
— Понимаешь ли ты, какое это оскорбление! — продолжает она. — После всего того, что я сделала для этого парня?! Он просто не понимает, как ему повезло… Сейчас, можешь себе представить, я могла бы быть в Солнечной Долине с тем итальянцем, у которого ресторан на Амстердам-авеню.
— Так почему же ты не там? — спрашивает Флоренс, открывая поваренную книгу — ей еще раз нужно проверить пропорции. Она была уверена, что знает, как это готовить, но, должно быть, кое-что забыла.