Мераски, думаю, тоже впечатлились открывшимся зрелищем, но поскольку эта красота для них означала совсем не то, что для нас, никакой радости не показали. По-быстрому развернувшись, они явно нацелились избежать встречи с нашими кавалеристами путем экстренного отступления.
Действия мерасков предсказал, судя по всему, не я один. Раздались резкие команды офицеров батальона, затрубили пехотные горны, каре с поражающей быстротой развернулось в линию, оставив на месте своего стояния небольшой отряд для прикрытия раненых и обоза, по линии пронеслись одна за другой команды «нале-во!» и «бегом — марш!», и образовавшаяся в результате длинная колонна дробно топая, пустилась вперед, параллельно бегущим мераскам и пока что их опережая. Штабные офицеры, бывшие нашими соседями внутри каре, пустили своих коней мелкой рысью, держась левее пешей колонны, мы с Лоркой, решив, что эти уж точно знают, что делают, тоже развернули лошадок и пристроились им в хвост. Через какое-то время колонна, повинуясь командам «стой!» и «напра-во!», вновь превратилась в длинный развернутый строй в три шеренги.
Суть этого маневра стала понятной, когда мераски с нами поравнялись, а наши легкоконники предусмотрительно поотстали. И как только растянутая толпа конных беглецов оказалась напротив нашего строя, ожидаемо последовала команда «залпом — пли!». Да уж, это получился расстрел, классический и безжалостный.
Второго залпа пехота дать не успела — выживших после расстрела нагнали наши кавалеристы.
Ударив в пики и сразу же выбив немало мерасков, легкоконники взялись за сабли, и тут началось… Не так близко мы стояли, чтобы видеть подробности, да и, боюсь, трудно было бы рассмотреть эти самые подробности в безумном мельтешении сверкающих под вышедшим посмотреть на побоище солнцем клинков, верчении коней, понукаемых своими всадниками, и прочими быстро меняющимися картинами кавалерийского боя. Доносившиеся до нас крики и вопли, лязг железа, конское ржание и прочее звуковое сопровождение тоже особой ясности происходящему не придавало. Однако же здравый смысл подсказывал, что уже скоро мы увидим очередную победу имперского оружия. Наших было больше (если я правильно прикинул численность атакующей кавалерии, то это был легкоконный полк в полном своем составе, то есть под семь с половиной сотен строевых чинов), наши, в отличие от противника, вступили в бой свежими, опять же, атаковали, а в конном бою это сразу же дает преимущество, противник уже втянулся в бегство, и ни сил, ни времени толком защищаться у него не оставалось… В общем, по всей совокупности имевшихся причин следствие должно было оказаться однозначным.
Второй раз за день я вспомнил капрала Броссе, на этот раз его рассуждения о физических кондициях наших и неприятельских коней, и снова убедился, что словам бывалого солдата стоит доверять. Вот честно, сам, своими глазами видел, как валились и перекатывались через спину лошади кочевников от сшибки с нашими конями!
Нет, ясное дело, кому-то из мерасков бежать удалось. Но остальных легкоконники зажали между собой и пехотой. С одной стороны пики и сабли, с другой штыки и меткие одиночные выстрелы — я крайне удивился, когда после завершения бойни пехотинцы и спешившиеся кавалеристы пинками поднимали живых мерасков, несколькими зуботычинами приводили их в чувство, а затем избавляли пленников от поясов и разрезали спереди штаны с таким расчетом, что их приходилось поддерживать руками. А что, удобно — не надо искать, чем связать пленных, руки у них заняты, а стоит отпустить — так со спущенными штанами ни бежать, ни забраться в седло не получится. Затем незадачливых мерасков согнали в некое подобие строя, отвели чуть поодаль и посадили на землю ожидать решения своей дальнейшей судьбы под надзором весьма недружелюбно настроенных пехотинцев. А на поле недавней битвы уже вовсю процветали обычные для такого случая дела — сбор своих раненых, добивание чужих и, как бы это помягче выразиться, избавление мертвых неприятелей от всяческих ценных, но им уже не нужных вещей…
Глава 28
Ох, и пришлось же мне писать после этой истории с выходом мерасков на наши коммуникации! Целая серия статей, листовки для солдат, интервью с командиром батальона, с командиром легкоконного полка, с парой отличившихся пехотинцев, несколько фото и зарисовок, запечатлевших горы мертвых тел мерасков и туш их лошадей, портреты героев — пехотинцев и кавалеристов, куча всего еще… Работы было выше крыши, писать все сам я не успевал, поэтому часть писанины с некоторым сожалением спихнул Виннеру. Уж больно вкусный материал открылся, делиться жаба душила. Ну то есть так, придушивала слегка, но все равно…