-Не называй её Нерой! – заступается Эля. – Я просто скучаю по ней. Пусть мы не дружим, как раньше, но она классная.
Огибаю ветки деревьев и ускоряю шаг. Если бы я только могла рассказать Эли всю правду, но это выше моих сил. Раньше я не ощущала настолько сильной боли внутри себя и, если бы она только знала, как мне не хватает родного человека рядом, какой была для меня когда-то она.
***
Знакомые железные двери подъезда и старая доска для объявлений, завешанная рваными плакатами с рекламой и предложениями о работе. Одиноко стоящий деревянный стул со сломанной спинкой и сухие кустарники с заваленные снегом. Меня не было пять месяцев, но кажется, будто я не покидала этот город никогда. Сердце начинает стучать неистово быстро, а все страхи проносятся перед глазами. Когда-то в школе, я могла часами сидеть на скамейке после занятий абсолютно одна, лишь бы не возвращаться домой. Мне приходилось придумывать сотни легенд и причин, по которым я долго не шла назад, но этого хватало ненадолго. А что сейчас? Сейчас я самостоятельно перенеслась в место, от упоминания которого мурашки бегут по телу, и боюсь переступить порог квартиры, где прожила восемнадцать лет, но никогда так и не смогла по-настоящему назвать домом.
Двери в подъезде были всегда сломаны и открывались одним сильным рывком, поэтому сомневаясь в своих действиях, я поднимаю трясущиеся руки и открываю врата в мой личный в ад.
Семь ступеней вверх и вот я держу поднятую руку над звонком.
«Соберись, Венера. Соберись! Ты уже не та, что раньше».
Одно нажатие и мелодия звонка эхом отзывается в голове. Мне становится всё тяжелее дышать, но я не сдамся. Я не допущу очередной панической атаки на глазах этих людей.
Поворот. Щелчок. Поворот.
Замок открывается, и я вижу её.
-Веня?
-Рони, - сквозь пелену, я вижу карие глаза сестры.
-Венечка, - сестра затягивает меня в квартиру, прижимает к себе со всей силы и бубнит, что-то невнятное, уткнувшись носом в грудь.
Слезы скатываются по щекам, и я не могу сдержать улыбки от одного вида сестры.
-Ты так подросла, - вытирая мокрое лицо ладонью, говорю я.
-Где ты была? – плача спрашивает Рони. – Я так скучала!
-Я обязательно тебе всё расскажу... - начинаю я, но знакомый голос с кухни сбивает мысли.
-Кто там пришёл? – кричит мама, а вернее тётя, выглядывая из угла.
С нашей последней встречи она не изменилась ни на грамм. Угольно-черные волосы собраны в безобразный пучок, морщины на лице, по-прежнему прибавляли лишние пять лет, а в руках всё так же догорал бычок, наверняка третий подряд сигареты.
-Ого, - безразлично произносит она. – В этом году вас раньше отпустили на каникулы. Не думала, что ты вернешься. А ты изменилась.
-Так, ты знала всё, - не дыша выдавливаю я.
Страх парализовал тело. Я не двигаю ни одной мышцей, ни на лице, ни на теле.
-Конечно, знала. Сама же училась в «Шторме», - делает глубокую тяжку и не выдыхая дым продолжает. - Или тебя отправили в какую-нибудь другую школу? Для «Шторма» ты не очень годишься. Глуповата.
Моя челюсть трясётся все сильней. То ли от злости, то ли от страха, но вцепится ей в волосы мне хочется однозначно.
Рони глядит на меня снизу-вверх, продолжая обнимать.
-Венера, вы о чём? – спрашивает она, оглядываясь на свою маму.
-Не твоё дело, Вероника, - скалится на неё Мишель, выдыхая дым. – Скройся с глаз.
Сестра явно недовольна маминой интонацией, но спорить не решается и выполняет указание.
-Рони и Линда, они тоже?..
-Тоже волшебницы? – заканчивает Мишель, подняв одну бровь выше. – Естественно. Только Вероника ничего не знает, ей нет смысла об этом говорить. Я не отправлю её во Фиртинию учиться нелепостям!
-Нелепостям? – тихо повторяю я. – Зачем же тогда им училась ты?
-Ты явилась перечить мне? – она делает крупный шаг в мою сторону, но я не двигаюсь с места, держа голову всё так же прямо. –Если да, тогда катись отсюда туда, от куда пришла.
Её лицо максимально близко.
-Что я тебе сделала? – шепчу я.
-Ты украла мою счастливую жизнь, - с бешенными глазами отвечает она. – И давай расставим все точки над «й», ты никогда не была и не будешь для меня дочерью. Твоя мать сдохла и так ей и надо. Мне лишь жаль, что такое неблагодарное дитя досталось на воспитание именно мне. Если бы не Виктор, я отдала бы тебя в руки Градского ещё в младенческом возрасте и жила дальше, вполне себе счастливо, без единой капли сожаления.
-Мишель! - голос отца приводит меня в чувство.
Я даже не заметила, что не дышала всё то время, пока тётя плевалась в мою сторону ядом. Она бросает короткий взгляд за спину и скрывается за дверьми кухни.