«Я умру», — подумала Каталина.
«Да, — тотчас ответила ей незваная подруга. — Ты умрёшь. Но я за тебя отомщу».
«Ты?..»
«Я».
«Кто ты?»
«Меня зовут Сарика. Много-много лет назад один добрый человек схоронил меня здесь в этих камнях. Но я не смогла уйти в Навь и с тех пор брожу одна, приглядываю за живыми и надеюсь однажды вернуться ненадолго, чтобы покарать хотя бы одно зло из множества. При жизни я этого не смогла».
«Как и я… — тяжело вздохнула Каталина. — Я тоже ничего не смогла при жизни. Но что станется со мной?»
«Ты уйдёшь в Навь и примешь покой. А я возьму твоё тело», — сказала Сарика.
Каталина молча кивнула и приблизилась к самому краю обрыва. Их пальцы вновь переплелись между собой.
Каталине было страшно и радостно. Она не думала о том, обманет её Сарика или нет. Пусть обманывает. Уж с одного обмана от Каталины не убудет.
Она вгляделась в полнолунный белый лик. Слёзы побежали по лицу, что быстрые воды горной реки.
«Отомсти за меня, — попросила она. — Отомсти за меня, Сарика».
Черноокая дала твёрдое бессловесное обещание.
Обе девушки разом шагнули в пустоту. Пустота приняла их легко и благодатно, а, как только пустота закончилась, острыми пиками выросли камни, впились, как черти на пиру, в ещё живую плоть, дробя на части хрупкие косточки, круша, ничто не оставляя в целости . Вода легко содрала с каменных наверший изломанное тело, легко подхватила, легко понесла в потоке.
Каталина ещё дышала. Ещё видела гаснущие на небе звёзды. И гасли они не от подбирающегося рассвета. Они гасли для Каталины навсегда, как и всё вокруг. Гасли звуки и запахи. Гасли ощущения холода и боли.
Всё уходило. Всё отпускало.
Широкий поток закружил в кипучих бурунах, отнимая последний глоток воздуха. И тогда Каталина снова увидела Сарику — её чёрные-пречёрные глаза, точно такие же, как глаза Агнешки, невозможно красивые глаза.
«Отомсти за меня», — вновь попросила Каталина и улыбнулась синими как ночные небеса губами.
«Отомщу», — пообещала Сарика, обнимая своим бестелесным существом тело, ещё бьющееся в агонии и утаскивая его на самое дно горной впадины.
———————————————
Багник — белорусское название болотной нечисти. Также встречаются иные имена — Баламутень, Болотник. Багниками обычно называют тех, кто населяет торфяные болота. Вся эта нечисть обычно недружелюбна и может причинить вред людям. От себя я добавил "многожёнство" Багника. В конце книги он ещё встретится.
Стрыга — ведьма-оборотень, которая обычно является в образе совы сипухи. Стрыги, сродни упырям, питаются кровью.
Глава 12
— Дитятко моё! Дитятко родное!.. — звала Ксилла, рыдала, билась от горя столь безумного, что руки её растерзало до мяса, покуда безутешная мать пыталась сдвинуть камень.
Между тем камнем и другим валуном застрял оторванный кусок нарядной юбки — красный с вышивкой. Вышивали наряд особым крестом по особому узору специально для заречения юной Каталины. Обереги, что никак не уберегли несчастную девушку.
— Каталинушка моя! Краса моя ненаглядная!..
— Уймись, — прохрипел отец Тодор.
Он хотел было пнуть жену сапогом, но сдержался. Не здесь, не при людских глазах.
Он уже совсем извёлся, ночь не спал. Молился, молился и снова брёл на поиски дочери.
На другой день уже вся деревня встала целой общиной. С первой зари до темна шерстили лес. Находили следы, находили всякое. А Каталины не находили. Канула она, как сквозь землю провалилась.
— Видать, повесилася! — шептали бабки на углах.
— Потопла она! Зараз бачили ей у озерца!
— Где?! — рявкнул голова Шандор, заслышав свежие сплетни. — Кто видел?!
— Я… — проронил тоненький белобрысый мальчик с сопливым носом. — Я видел…
— Ничого ты не видел! Брешешь! — закаркали на него бабки.
— Видел! — протестовал малец. — Видел! Не у озера она утопла! С горы скинулася!
— Язык бы тебе оторвать!
— Цыц! — прогремел голова. — Показывай гору.
— Там, — кивнул мальчик на тележную дорогу. — Там она гуляла с ночи.
— Почём знаешь?
— Рыбок ловить спозаранку шёл. Тени её приметил, — он звучно втянул ноздрями густые сопли и осенил себя святым перекрестьем. — Богом клянусь, видел!
Третьего дня прошли боровчане горными тропами. Обыскали и тот склон, на который ткнул деревенский мальчишка. Снова нашли обрывки одежды, а кое-где — уже засохшие и почерневшие следы крови. Но ничего путного из этого не складывалось. Уж тем паче, невозможно было сложить из найденных фрагментов былую Каталину.
Попадья выла. Ветер решил поддержать её скорбь и задул сильнее, а за ним подтянулся уже и дождь. Тихий-тихий. Но постепенно он усиливался.