Габрия беспокойно взглянула на солнце. День клонился к вечеру. Ей вовсе не улыбалось провести ночь в этом таинственном городе, рядом с живым каменным львом, Брантом и еще какими-нибудь неизвестными злобными созданиями.
Она задумалась, размышляя над невеселой ситуацией, в которую они попали, когда Тэм тронула ее за плечо. Девочка показала на сороку, машущую крыльями у нее над головой, потом протянула руку ладошкой вверх и закрыла глаза.
К удивлению Габрии, сорока слетела прямо на ладонь Тэм и громко затрещала.
«Идите на соседнюю улицу. Поверните у разбитой статуи», — сказала птица.
Колдунья повернулась к девочке и радостно и гордо улыбнулась, прежде чем передать информацию Нэре.
Они последовали указаниям сороки и выбрались из руин на широкую улицу. Далеко впереди они увидели высокую стену с аркой. Не было признаков ни Бранта, ни Корга, но окончательно успокоилась Габрия, когда услышала крики и увидела двух всадников, выступивших из тени. Секундой позже к ним присоединились еще трое, и все они поскакали галопом к Габрии, облегченно и радостно восклицая.
Вся группа встретилась у стены.
Сесен, разведывавший обстановку, въехал из-под арки. Он увидел Габрию, и лицо его засветилось.
— Ты жива! О великий Шургарт! — Он повернулся к Этлону: — Я нашел его, лорд. Брант покинул город через другие ворота. След ведет на восток.
— Едем за ним, — сказал Этлон. — У меня нет ни малейшего желания еще раз встречаться с Коргом.
Следуя за Сесеном, они покинули Мой Туру. Где-то позади, меж руин древнего города, ревел лев гневно и тоскливо. Габрия печально оглянулась, прощаясь с магами, закончившими свою жизнь в крови, меж развалин. Она взмолилась богам, чтобы такого больше не повторилось в истории равнин.
14
Габрия не говорила своим товарищам о маске вплоть до следующего дня, когда они были уже далеко от опасных развалин Мой Туры. В полдень они сделали привал.
Габрия вытащила узелок и положила его перед собой на траву. Тэм и мужчины окружили ее, наблюдая за тем, как она снимает тонкое полотно с предмета.
Сердце Габрии застучало. Она не могла поверить тому, что этот прекрасный магический предмет у нее в руках, что она может вновь и вновь поражаться его красоте, теперь уже в свете дня. Она сняла последний кусок полотна, под которым уже светилось золото. Переводя дыхание, она повернула маску к солнцу. Она сверкала и сияла так чисто и ясно, как, верно, сияла и в тот день, когда появилась на свет.
— Что это? — спросил очарованный Этлон.
— Это похоже на посмертную маску, — сказал Пирс.
Пальцы колдуньи погладили золотую щеку. Пирс прав, она действительно выглядит как посмертная маска. И если это правда, умерший человек был важной персоной. В кланах снимали маски только с тех, кто при жизни пользовался глубоким уважением и почетом.
Это было мужественное лицо, подумала Габрия. Даже по твердым линиям на металле она могла описать его истинные черты. Подбородок и лоб выказывали силу, длинный нос — упрямство, приподнятые уголки рта — чувство юмора. Присмотревшись внимательнее, Габрия разглядела ямочку на подбородке и шрам на лбу. Глаза были закрыты, но воображение подсказывало ей, что они были голубыми, как весеннее небо.
— Это изумительно, — сказал Пирс.
— Что ты собираешься с ней делать? — поинтересовался Сайед.
Габрия пожала плечами, не отводя глаз с золотого лица.
— Не знаю. Она хранит магическую энергию, но не могу сказать определенно, какой силой она обладает.
Турик поднялся на ноги и широко улыбнулся:
— Жаль, что она не может говорить.
Девушка рассеянно кивнула. Она так и сидела, не выпуская маску из рук, пока остальные обедали и купали лошадей, но ничего нового не открыла. На мягком металле не было никаких таинственных знаков, могущих хоть что-то означать. Это было просто лицо мужчины с загадочным выражением. В конце концов она снова обернула маску тканью и спрятала ее меж своих вещей. Весь остаток дня она ломала голову над ее загадкой, но так и не нашла ответа.
Они уже семь дней после приключений в Мой Туре преследовали Бранта, но, казалось, так и не приблизились к неуловимому вождю. Теперь, когда он знал, что на него охотятся, он увеличил скорость, и путешественникам стоило немалых трудов хотя бы не увеличивать разделявшего их расстояния. Он ехал впереди них и вскоре повернул к югу равнин. Всех их мучил вопрос, куда он направляется и что собирается предпринять. На восьмой день преследования они нашли ответ на один из этих вопросов.