По ее настроению я всегда могла догадаться, как прошел спектакль. В тот вечер я видела, что он прошел хорошо.
- Ну, а как эта девушка? - спросила она. - Как, она сказала, ее зовут?
- Лайза Феннел. Она сейчас спит. Она прекрасно поужинала, а потом я дала ей успокоительное. Вскоре после этого она заснула. Я к ней заглядывала с час назад - она крепко спала. С ней все будет в порядке.
- Я очень надеюсь, что она не сильно пострадала.
- Конечно, не сильно, - сказала Марта.
- Все может быть. В таких случаях бывает, что болезнь проявляется не сразу. А ведь это был наш экипаж.
- Она сама бросилась под ноги лошади, - настаивала Марта.
- Слава Богу, мы ехали медленно.
- Я разговаривала с ней, - сказала я. - Она хочет стать актрисой.
Марта зацокала языком и возвела глаза к потолку.
- Бедная девочка, - сказала мама. - Она уже где-нибудь играла?
- В любительских спектаклях.
- Боже, нас упаси! - проворчала Марта. - И, небось, думает, что после этого она уже вторая Дезире.
- Не совсем так. Она считает, что Дезире - великолепная актриса. И ей просто хочется попытаться сделать что-либо подобное.
И я пересказала им все, что услышала от нее.
- Самое лучшее, что она может сделать, - заявила Марта, - это собрать вещи и вернуться в свою деревню. Найдет там себе мужа, какого-нибудь фермера, и будет доить коров.
- Откуда вам знать? - возразила мама. - Может быть, у нее талант. Ведь хватило же ей решимости приехать в Лондон.
- Решимость - это еще не талант, как вам известно.
- Но это необходимая составная часть успеха.
- Когда нет таланта, это что тесто без закваски - все равно не подымется.
- С каких это пор вы стали знатоком кулинарии?
- Я уже слишком давно в театре и разбираюсь, что к чему. На каждого, кто добирается до вершины, приходится десять тысяч таких, кто пытается это сделать.
- Но ведь кому-то это удается. Почему бы не ей? Я считаю, она должна хотя бы получить возможность показать себя. Она ведь выступала в своей деревне.
- Ну, лондонский зритель - это вам не то, что в деревне.
- Разумеется, не то. Однако, я не думаю, что эту девушку нужно выставить вон, даже не дав ей шанс показать, на что она способна.
- Так значит, вы собираетесь представить ей этот шанс. Вспомните, скольким вы уже пытались помочь. И какую благодарность за все это получали. У некоторых даже хватало нахальства еще и ругать вас за то, что вы не преподнесли им успех на блюдечке с голубой каемочкой, как они того ожидали. Когда у них что-то не получалось, они вас же в этом и обвиняли, называли завистницей. Упаси нас, Господь, от этих дрязг!
- Я считаю, у каждого должен быть свой шанс, - настаивала мама.
- Но ведь она приехала в Лондон, - вставила я. - У нее есть сила воли, целеустремленность. Вы сами не раз говорили, что в конечном счете это играет не последнюю роль.
- По крайней мере, мы могли бы посмотреть, что она умеет, - сказала мама.
- Прежде, чем заниматься благотворительностью, вспомните, что у вас занято шесть вечеров в неделю, да еще плюс к тому дневные спектакли.
- Я помню об этом, - сказала мама. - Но я твердо убеждена, что каждому должен быть дан шанс.
Она зевнула.
- Спектакль сегодня удался. Столько раз вызывали, что я думала до утра не отпустят. Приятно, когда аплодируют стоя. Кажется, что "Мауд" уже так давно на сцене.
- И еще кажется, что вам давно пора в постель, - сухо заметила Марта.
- Знаю, - ответила мама. - Завтра, наверное, не смогу подняться.
Какая она хорошая, какая добрая, подумала я. Она так заботится об этой девушке. Несмотря на сегодняшний триумф, ее первые мысли были о ней, и я знала, что мама сделает все возможное, чтобы помочь ей.
Наивысшая добродетель, подумала я, - это любовь к людям. Подчиняясь внезапному порыву, я подошла к ней и расцеловала.
Лайза Феннел пробыла у нас уже больше недели. Мама прослушала ее и пришла к выводу, что у нее очень неплохой голос и ей хватило бы нескольких уроков, чтобы исправить небольшие погрешности. Танцевала она тоже вполне прилично. Мама договорилась, что Лайза будет брать уроки у одного ее знакомого учителя пения.
Когда Дезире овладевала подобная идея, она становилась неудержимой. По словам Марты, в своей благотворительности она не знала никакой меры и нередко делала глупости, пытаясь помочь этим неудачницам. Но ведь это ее экипаж замешан во всей этой истории, настаивала мама, и она должна попытаться хоть как-то загладить эту вину перед бедной девушкой, перенесшей такой удар. Ведь ей и без того приходится трудно - нужда, неустроенность. Поэтому мама считала вполне естественным, что она берет Лайзу под свое крыло. Предполагалось, что она некоторое время поживет у нас, пока не сможет "прилично устроиться".
Ее немногочисленные пожитки были перевезены из каморки, которую она снимала. Бедность этого жилья потрясла меня не меньше, чем маму. Я вполне разделяла мамины чувства по отношению к этой девушке и так же, как она, всей душой стремилась помочь Лайзе. Нам обеим было ее ужасно жаль.
После того, как Лайза отзанималась три раза с учителем пения, мама объявила Марте и мне:
- Не понимаю, почему бы Долли не взять ее хористкой. Мне всегда казалось, что хор у нас несколько жидковат.
- Жидковат! - вскричала Марта. - О чем это вы?
- В том номере, когда девушки кладут руки на плечи друг другу и делают большой батман, они должны стоять ближе друг к другу. Некоторые дотягиваются с трудом, и это портит всю картину.
- Глупости, - отрезала Марта. - Это одна из лучших танцевальных вставок.
- Она могла бы быть еще лучше. Тебе так не кажется, Ноэль?
Я не замечала, чтобы девушкам было трудно дотягиваться, но мне пришлось согласиться с мамой.
- Да, - сказала я, - не мешало бы взять еще одну танцовщицу.
- Я поговорю с Долли, - сказала мама.
Я присутствовала при этом разговоре с Долли.
- Я не хочу, чтобы это происходило при Марте, - сказала мама. - Она, конечно, примет его сторону, а ты, Ноэль, останься. Ты - его слабость и, вообще, он уважает молодость. При тебе он не станет так кипятиться.
И я осталась.
- Долли, - сказала она. - По-моему, хор у нас жидковат.
- Жидковат? - воскликнул Долли.
- Мне так кажется.
- Это всего лишь еще одно из твоих "кажется".
- Эта девушка, - продолжала мама, - она совсем недурна. Для нее это стало бы прекрасным началом и, к тому же, экипаж был все-таки мой. Я подумала, если бы нам удалось протолкнуть ее в хор, это был бы выход для меня и именно то, что ей нужно.
- Ты полагаешь, мне больше нечего делать, кроме как проталкивать хористок в наш кордебалет только из-за того, что они бросаются под ноги твоей лошади?
- Эта девушка так несчастна. Долли, пожалуйста, выслушай меня.
- При условии, что ты не будешь говорить о проталкивании твоей протеже в мой кордебалет.
- Твой кордебалет! Кто сделал спектакль таким, каким он есть? Я.
- Не без моей помощи и еще многих других. У артистов всегда раздутое самомнение.
- Долли, ты ведь не так глуп, каким хочешь казаться. Мы могли бы себе позволить взять еще одну девушку в кордебалет. Ты сам знаешь, что могли бы.
- Нет, - твердо заявил Долли.
- Долли, я прошу тебя.
- Я это прекрасно понимаю. У тебя голова полна бредовыми идеями о помощи всем этим субъектам, которые лезут к тебе с жалостливыми историями. Вполне в твоем духе. Это уже не в первый раз. Дашь работу этой девчонке, а назавтра сотни таких же будут поджидать тебя у двери. Они пачками начнут бросаться тебе под колеса. Вся сцена будет заполнена хористками. Для солистов просто места не останется.
- Долли, я прошу тебя только об одной.
- Послушай, я уже по горло сыт твоей благотворительностью. Занимайся ею сама, если ты без этого не можешь, но только не вмешивай меня в это дело.
- Иногда я тебя ненавижу, Долли. Ты такой самодовольный. Неужели ты не видишь, что расстраиваешь меня? Ты мне сегодня испортишь спектакль.