- Вы приписываете мне добродетели, которыми я не обладаю.
- Моя дорогая, я люблю тебя. И не хочу ничего другого, только бы видеть тебя здесь, где ты должна быть по праву.
Меня растрогали ее слова. Даже сейчас я не ожидала услышать от нее такое.
Когда она поцеловала меня, в глазах ее стояли слезы.
Про шло три дня. Мари-Кристин часто наведывалась во флигель. Я спрашивала Фиону, не мешает ли она их работе.
- Нет, нисколько, - сказала Фиона. - Джек очень доволен. Мы поручаем ей несложную работу, и она с радостью берется за нее.
Леди Констанс и я часто бывали вместе. Мы прогуливались по саду. Ей доставляло удовольствие показывать мне, что она уже сделала и что собиралась сделать, как будто это уже был мой дом. Но при этом мы ни на минуту не могли забыть об этой нерешенной проблеме с Лайзой. Леди Констанс была убеждена, что Лайза, как она говорила, "проявит благоразумие".
Я не была в этом уверена. Я виделась с Лайзой каждый день. Она находилась в состоянии нервного напряжения. Я не могла понять, зачем она так настойчиво просила меня приехать, если, по всей видимости, ей особенно не о чем со мной говорить. Но, возможно, это не так. Бывали моменты, когда она, казалось, собиралась с силами и начинала с жаром говорить, а затем вдруг резко умолкала. Я пыталась побудить ее продолжить, но все было напрасно. Однако это подтверждало мои предположения - она хотела увидеть меня с определенной целью.
Она рассуждала о том, куда поедет, если даст Родерику развод. Несколько раз она сама заговаривала об этом.
Однажды после ленча, когда леди Констанс отдыхала, а Мари-Кристин опять отправилась к Фионе во флигель, я сидела с Лайзой. В доме в это время было очень тихо.
Неожиданно она сказала:
- Я люблю этот дом. Я всегда восхищалась такими домами. Еще ребенком я, бывало, мечтала жить в таком доме. В большом доме! Я обычно часами стояла, глазея на большой дом, который был в нашей деревне. Помню, какие там были стены и башня с часами наверху. Их бой разносился на всю деревню. И я говорила себе: "Когда вырасту, я тоже буду жить в таком доме". И вот, пожалуйста, я живу в доме, который даже больше того. Кто бы мог в это поверить? А теперь они все хотят, чтобы я отсюда уехала. Родерик этого хочет, и леди Констанс. Она меня возненавидела с первой минуты, как только я здесь появилась. Как же! Ее сын женился на безработной актрисе! - она истерично рассмеялась.
- Ты расстраиваешь себя, Лайза, - сказала я.
- Я говорю то, что есть. Почему я должна отсюда уезжать, чтобы ты заняла мое место? У тебя было все. Прекрасное детство, такая мама, как Дезире! Нет в жизни справедливости!
- И никогда не было.
- Почему у одних есть все, а у других - ничего? Почему некоторым приходится стоять в сторонке, а потом подбирать крошки с барского стола?
- Этого я не знаю, Лайза.
- О, Боже! Они, наверное, хотят упечь меня в какую-нибудь дыру, где много таких, как я... калек... доживают свои дни.
- Не говори так, Лайза. Я знаю, ты перенесла много страданий, ты и сейчас страдаешь. Но ведь бывают моменты, когда наступает улучшение.
- Как ты можешь об этом судить? Тебе бы понравилось, чтобы тебя прогоняли? Или чтобы тебе представился счастливый шанс, и когда ты была уже почти у цели, случилось такое? Я могла бы стать второй Дезире! Да, я знаю, могла бы. Но произошло это несчастье.
- Я понимаю. Это жестоко.
- Я была сбита с ног, раздавлена - и как раз тогда, когда у меня был шанс.
Она смотрела на меня невидящими глазами, и слезы текли по ее щекам. Мне искренне хотелось утешить ее.
- А твоя мама, - продолжала она. - У нее было все - слава, богатство. И вдруг ее жизнь прервалась. Так внезапно.
Она откинулась на подушки и закрыла глаза.
- Ноэль, - прошептала она, - таблетки.
У ее кровати стояла небольшая тумбочка, служившая столиком. На ней был стакан и графин с водой.
- Таблетки там, в тумбочке, - сказала она тихо. - Две. Их надо растворить в воде.
Я поспешно налила в стакан воды и, достав из тумбочки пузырек с таблетками, две бросила в стакан.
Она следила, как я это делаю.
- Они быстро растворятся, - сказала она.
Через несколько секунд таблетки полностью растворились. Я передала ей стакан, и она жадно выпила лекарство. Я забрала у нее стакан и поставила около графина.
Она с трудом улыбнулась.
- Они действуют быстро... и хорошо помогают. Скоро мне станет легче.
Я взяла ее руку и легонько сжала.
- Я не должна была это говорить, - произнесла она. - Ты была так добра ко мне. Какая трагедия! Я никогда не смогу это забыть.
- Не надо ничего говорить, - сказала я. - Отдохни.
- Зайди еще через часок. Я должна поговорить с тобой.
- Ну как, боль утихает?
- Да, немного. Это очень сильнодействующее лекарство.
Я видела, что напряжение медленно спадает с ее лица. Она все еще держала меня за руку.
- Прости меня, Ноэль.
- Я понимаю. Правда, понимаю.
Она улыбнулась.
Я оставалась с ней, пока она не заснула. Потом тихонько вышла из комнаты.
***
В конце недели вернулись Чарли и Родерик. Я никогда не забуду тот день. Это была пятница, начало длившегося потом несколько дней кошмара.
Они приехали только к вечеру, а днем я пошла посидеть с Лайзой.
С первого же взгляда на нее я заметила в ней какую-то перемену. На ее щеках горел румянец и глаза неестественно блестели. Я подумала, не поднялась ли у нее температура.
Она сказала:
- Я рада, что ты пришла, Ноэль. Я хочу сказать тебе то, что уже давно собиралась сказать. Еще и сейчас я сомневаюсь. Я не уверена, что мое решение правильно. То мне кажется, что я должна это сказать, а потом начинает казаться, что на это способна только круглая дура.
- О чем же ты хочешь рассказать мне, Лайза? Я много раз видела, что ты была почти готова это сделать.
- Это касается твоей мамы. Я хочу тебе объяснить. Вспомни тот день, когда мы встретились.
- Я хорошо помню его.
- Я подстроила это. Я специально сделала так, чтобы ваш экипаж сбил меня. Я знала, как это сделать, чтобы это выглядело как несчастный случай, знала, как упасть. Я ведь была танцовщицей, умела двигаться быстро и ловко. И все точно рассчитала. Я хотела привлечь внимание твоей мамы. Кажется, тебя это не очень удивляет?
- Да, должна признаться, временами я думала об этом. И не могла точно решить. Это могло быть несчастным случаем, но могло и быть подстроено.
- Ты не знаешь, что это такое, когда не можешь пробиться, и видишь, как другие тебя обходят не потому, что талантливее, а потому, что у них есть нужные друзья. Я тоже должна была получить свой шанс. Я знала, что твоя мама добра и великодушна. Знала, что она отнесется ко мне с пониманием. О ней говорили, что она всегда помогает тем, кому не везет. Она такая замечательная! Столько для меня сделала! Я об этом и не мечтала.
- Значит, твой трюк сработал, - сказала я. - И ты получила свой шанс.
- Я знала, что у меня получится, если только представится удобный случай.
Я пристально посмотрела ей в глаза и сказала:
- Каперсовый молочай?
- Я... я немного понимала в травах. Когда живешь в деревне, этому нетрудно научиться, если тебя это интересует. Ракитник, чемерица, молочай их таких много. Каперсовый молочай большого вреда не приносит. В нем есть такой беловатый сок. Если он попадает на кожу, то вызывает раздражение, а если внутрь - то действует как сильное слабительное. Но это быстро проходит.
Должно быть, она заметила выражение ужаса на моем лице, потому что отвернулась и быстро проговорила:
- Однажды я сидела в саду, на этой скамейке и думала, что у меня никогда не будет возможности подняться выше кордебалета. И тут я увидела этот куст совсем рядом. Я узнала его. И тогда я подумала: "Я хочу, чтобы у меня был шанс... Сейчас, когда я молода и могу им воспользоваться". Я подумала и решила, сейчас или никогда.
- Ты подстроила все так, чтобы она заболела, чтобы ты могла выйти на сцену вместо нее и получить этот свой шанс! Она дала тебе твой шанс, и ты так с ней поступила!