Мухаррама, делая вид, что ей задали трудную работу, помолчала… Потом решительно тряхнула головой:
— Ладно, была не была — помирю. Надеюсь, и часа не пройдет, как вы сможете полюбезничать с вашей Магфират. Ну, а мне что за это будет? — вкрадчиво спросила она.
— Вам… Все, что прикажете, — обрадовался Эшон-джан. — Вы меня знаете, я ради такого дела ничего не пожалею.
— Нет, нет, деньги мне не нужны, — решительно отказалась Мухаррама, — я в деньгах не нуждаюсь. Я вас хочу кое о чем спросить… Успокойте мое встревоженное сердце.
— Спрашивайте, спрашивайте все, что вам угодно, — с готовностью сказал Эшон-джан. Он был человек легкомысленный, избалованный отцом, который всегда сажал его рядом с собой при гостях.
— Совсем измучилась я в последнее время, места себе не нахожу от всяких разговоров да слухов. Что ни день, то новости — одна хуже другой, от страха я совсем как полоумная стала. И нет никого, кто мог бы растолковать правду. Вот я сейчас увидела вас и обрадовалась: слава аллаху, думаю, наконец-то умного человека встретила. Вот кто все знает, вот у кого спросить можно.
— Пожалуйста, пожалуйста, — заторопился Эшон-джан. — Я к вашим услугам. Все, что знаю, расскажу…
С опаской посмотрев по сторонам, Мухаррама понизила голос:
— Последнее время все только о джадидах и о каких-то джадидских школах твердят. Что это за школы такие, почему о них столько разговоров?
Объясните вы мне, ради бога.
Эшон-джан посмеялся в душе над простотой этой толстухи: тоже мне вопрос, да ему и не такие еще «тайны» известны!
— Проклятые нечестивцы хотят закрыть наши старые мусульманские школы и торжественно открыть новометодные, джадидские, в которых они могли бы воспитывать таких же изменников, как они сами. Сейчас в Бухаре есть несколько джадидских школ. Но не беспокойтесь, долго они не продержатся. Не сегодня завтра их прикроют. И татарские школы тоже закроют, а всех учителей сошлют на каторгу.
— Да ну? — удивилась Мухаррама. — На каторгу? Помилуй аллах! Послушать вас, Эшон-джан, так можно подумать, будто вы разговаривали с самим его высочеством эмиром.
— До чего же вы наивный человек, — засмеялся Эшон-джан. — Чтобы знать такие пустяки, совсем не обязательно разговаривать с эмиром. Нынче вся власть в руках нашего отца. Теперь суд поважнее самого Арка. Это раньше все решалось на приемах во дворце, а теперь самые важные дела ведутся в казихане. Посмотрели бы вы, сколько уважаемых, с золотыми поясами людей часами дожидаются в приемной отца! Туда даже русские приезжают. Верно, верно я вам говорю. Пару дней тому назад из Кагана к отцу приезжал сам Шульга.
— Шульга? А кто это — Шульга?
— О, это в русском политическом агентстве самый главный. Большой человек, решительный, у него если сказано — сделано. Они с моим уважаемым отцом большие друзья.
— Неужели правда? — Глаза Мухаррамы сияли восторгом и почтительностью. — Неужто ваш достопочтенный родитель разговаривают по-русски?
— Да нет, — засмеялся Эшон-джан, — где им выучить русский язык! У них есть переводчик Кули-джан… Да и сам Шульга понимает по-нашему.
— Понимает? Ну и мудрейший, видно, человек! — всплеснула руками Мухаррама.
— Так вот, этот самый Шульга, — продолжал Эшон-джан, — сказал, что джадидские школы только портят детей, учат их не уважать старших, воспитывают всяких смутьянов. «Постарайтесь прикрыть эти школы, — сказал он нашему отцу, — а мы вас поддержим». Наш достопочтенный отец обещал всех джадидов и всех учителей джадидских школ сослать на каторгу. Они бы уж давно с этим управились, да кушбеги тянет… А тут еще наш дядя в Каракуле поступили, если можно так выразиться, неосмотрительно…
— Ваш дядя? Ваш родной дядя, господин Судур?
— Ну да, они самые, — продолжал поощренный такой внимательной слушательницей Эшон-джан. — Несмотря на свое высокое происхождение и высокий сан, они открыли у себя дома джадидскую школу и пригласили из Бухары учителя из джадидов.
Кушбеги об этом узнал. И когда наш достопочтенный отец уже засучили рукава, чтобы взяться хорошенько за эти джадидские школы, кушбеги ему сказал: «Значит, вашему брату можно содержать джадидскую школу, а другим нельзя?» Вот из-за этого и получилась вся задержка. Но отец уже послали своего человека в Каракуль закрыть эту школу и выгнать учителя. Скоро у отца будут развязаны руки, и тогда они покажут всем этим джадидам. Так что вы об этом не беспокойтесь. Все будет в порядке.
— Вот спасибо вам, Эшон-джан, да сохранит вас аллах, да пошлет он здоровье вашему достопочтенному родителю, чтобы могли и мы, ничтожные, благоденствовать под их сенью. Вот ведь, оказывается, что…