— Вы сейчас в услужении у Мушаррафы?
— Да, я кормилица ее ребенка.
— Вот видите, я слышала, что она решила больше не пускать вас в свой дом.
— А пусть она провалится вместе со своим домом!
— Одумайся, Фируза, — вмешалась в разговор жена ткача, — нам, бедным женщинам, не следует так говорить, нашим мужьям хлеб нелегко достается.
— Ну уж ради куска хлеба не будем кланяться в их вонючие ноги, — ответила Фируза. — Слава аллаху, с голоду не умрем.
«Да, видно, она пошла в бабку: ни перед кем головы не склонит, никому не уступит», — подумала Мухаррама, слушая Фирузу.
— Ладно, ладно, доченька! Воля ваша, — сказала она примирительно, — но только помните: я — ваш друг. Когда я вам буду нужна, вы меня всегда найдете в бане Кунджак. А уж для вас я и короны золотой не пожалею, все, что в моих силах, сделаю.
Фируза была тронута. Она тихо сказала:
— Спасибо, госпожа, да продлятся ваши дни.
Со стороны мазара послышался шум: опять кричали женщины.
Когда Мухаррама Гарч и Фируза подбежали к возбужденной толпе, они увидели, что женщины яростно избивают длиннобородого шейха. Шейх стоял согнувшись, закрывая руками голову, а к нему тянулись десятки рук: кто колотил кулаком, кто размахивал камнем, куском глины, туфлей, каждая рука норовила угодить шейху в голову. Рук было так много, страсти кипели, попадало не только затылку шейха, но и его спине, бокам, заду.
Одна женщина у стены громко рассказывала:
— Прохожу здесь и вдруг слышу мужской кашель. Посмотрела вокруг — ни одного мужчины не видно, только какая-то женщина сидит лицом к стене, у двери мазара. Удивилась, я, чего это она сидит здесь в парандже? Подошла тихонечко и стянула с нее паранджу. А это, оказывается, вовсе и не женщина, а шейх… Бейте его, милые, бейте его до смерти, пусть душа его попадет в ад!
Если бы не подоспели служители мазара, женщины забили бы шейха насмерть. Служители с трудом освободили шейха из рук разъяренных женщин, и тот бросился бежать.
Мумина, долго искавшая Фирузу, наконец нашла ее в толпе и сказала:
— Бегите скорей, вас зовет Асо.
— Боже мой, что еще там случилось? — испугалась Фируза и бросилась к воротам мазара.
Там она сразу увидела Асо.
— Фируза, это ты? — подошел он к ней, улыбаясь. — Ну как, весело тебе?
— Да-да, весело… а что это вы сюда пришли?
— А я за тобой. — В голосе Асо слышалась радость.
— Что случилось? — удивилась Фируза. — Не омрачайте мне сердца, не пугайте меня, скажите скорей, что случилось?
— Не бойся, от горя нас бог пока бережет, — так же весело произнес Асо. — Идем скорее, увидишь.
— Скажите, не терзайте мне сердца…
— Ну что ж, открою секрет, — засмеялся Асо. — У нас гость.
— Гость? Какой гость?
— Этого я не скажу. Придешь — увидишь. Гость нежданный, дорогой.
— Да кто это? Скажите, кто?
— Нет-нет, иди-ка скорей за паранджой. Я тебя жду.
Фируза знала, что если Асо заупрямится, его не уговоришь. Она попрощалась с подругами, надела паранджу и пошла. Асо ждал ее у ворот, в руках у него были четыре лепешки и кулечек изюма.
Конец марта. Раннее утро, солнце только что показалась из-за горизонта, голые верхушки деревьев порозовели.
На станции стоял поезд, готовый в путь. Бухарцы его ласково называли «каганчик», а каганцы — «бухаркой». Паровоз пыхтел и нетерпеливо, как резвый конь, дрожал под парами.
А на вокзале, несмотря на ранний час, было людно и шумно. Чтобы не опоздать к первому поезду, сюда спозаранку собрался народ.
Машинист Амон высунул голову из своего окошечка и смотрел в сторону вокзала. Все было готово к отправлению. Амон ждал свистка главного. Его помощник заворачивал в промасленную тряпку инструменты. В то время топка была на нефти, а не на угле, и для обслуживания паровоза хватало двух человек. Но в это утро их было трое. В глубине будки сидел Хайдаркул, одетый в поношенный костюм персиянина: черные шаровары, черный камзол с открытым воротом, синяя куртка, на голове барашковая шапка, в руке чемоданчик, борода и усы коротко подстрижены.
Наконец три раза пробил колокол, заливисто раздался свисток, и тихое утро Кагана прорезал радостный гудок. Паровоз шумно запыхтел, выбрасывая под колеса клубы пара, и медленно, с грохотом двинулся. Он пересек десяток железнодорожных путей и, набирая скорость, вышел на магистраль Каган — Бухара.
Когда миновали последнюю сторожевую будку, Хайдаркул подошел к окну.
— И молодец же ты, брат, — сказал он, положив руку на плечо Амона.
Амон обернулся; друг смотрел на него с гордостью! Подумать только, что это тот самый Амон, который когда-то сидел в темных застенках сумасшедшего дома Ходжа-Убон, раздавленный, уничтоженный, потерявший всякую надежду. А теперь он смело и спокойно ведет вперед эту мощную арбу — не арбу, а настоящее чудо, лошадь с железным туловищем и огненным дыханием. Но еще большее чудо — он сам, повелитель паровоза, бухарец Амон, — и это чудо совершили его друзья: Смирнов, Умар-джан и другие товарищи-рабочие, они протянули ему руку помощи, вернули к жизни. А сколько несчастных живет еще в неволе и страданиях! Кто поможет им, кто спасет их?