Знайте, что… Он не успел договорить, как за дверью раздался голос Фирузы:
— Дядюшка Тахир-джан, Оймулло просила узнать, не учинил ли этот грубиян девонбеги в ее доме скандал?
У девонбеги от злости чуть не вылезли глаза, и он бросился к двери, чтобы избить нахалку, но его удержал Гафур. Он часто стоял на карауле у ворот гарема и узнал Фирузу по голосу.
— Их светлость Пошшобиби велели, чтобы Оймулло сходила домой и узнала, в чем там дело, почему не несут до сих пор их корону, — снова послышался из-за двери голос Фирузы. — Они сказали: Я хорошо знаю грубость девонбеги, но если он только осмелится оскорбить чем-нибудь моего мастера или хотя бы повысить на него голос, скажите мне, я так его отделаю, что он всю жизнь будет помнить.
Девонбеги побледнел, ноги у него задрожали, он прислонился к стене и умоляюще посмотрел на Гафура.
— О, мы знаем, как великодушна и милостива их светлость Пошшобиби, — громко произнес Гафур, не растерявшись. — Никакого скандала нет, просто здесь немного пошутили.
— Да, да, конечно, это была шутка, — заикаясь, пробормотал девонбеги. — Передай, пожалуйста, Оймулло, что мы только хотели немного посмеяться… Ну а если мы в чем провинились, то просим извинения… Ну, приятно вам оставаться, дай бог вам хорошего аппетита. Мы пошли…
Гафур вышел первым, за ним побрели его растерянные и испуганные дружки, шествие замыкал девонбеги. Проходя мимо Фирузы, стоявшей у двери в парандже, он остановился и, пытаясь выдавить на своем лице улыбку, еще раз заискивающе повторил:
— Так уж ты передай, пожалуйста, Оймулло, что мы пошутили.
— Если вы еще хоть раз попробуете так пошутить, то я все расскажу их светлости Пошшобиби. Так и тетушка караулбеги приказали. Ну ладно, несите быстрее, а то как бы мне еще за вас не попало.
— Сию минуту все будет исполнено, — подобострастно ответил девонбеги и вышел на улицу.
Мужчины долго молчали, и только после того, как Фируза закрыла за девонбеги ворота, стали приходить в себя.
— Слава богу, ушли, — с облегчением сказала Фируза, входя. — Что-нибудь надо сделать, дядюшка?
— А где Оймулло, девочка? — спросил ювелир.
— Оймулло… — Фируза немного растерялась. — Оймулло в Арке… Я себя плохо почувствовала, дядюшка, жар у меня поднялся, вот Оймулло и велела мне идти домой… Подхожу к дому и слышу — девонбеги орет… Ну, я и…
— Значит, все сама сочинила? — засмеялся ювелир.
— А что же было делать? — смутилась Фируза.
Мужчины наконец поняли, что произошло, и громко расхохотались, расхваливая догадливую Фирузу.
— Молодец, доченька, — обрадовался ювелир, — отвела беду. Сто тысяч раз спасибо твоему отцу, лучше всех нас сообразила…
Ну, иди отдохни. А господин доктор даст тебе лекарство.
— Спасибо, дядюшка.
Фируза поднялась в балахану, а ювелир, взглянув на расстроенные лица гостей, сказал:
— Ну что ж, друзья, собака полаяла и, слава аллаху, сбежала. Это еще недостаточное основание, чтобы отказаться от плова…
Вечером того же дня в доме ткача Гуломали собралось человек восемь его товарищей по ремеслу.
Хайдаркул и Асо еще не пришли. Гости пили чай, курили чилим и вели неторопливую беседу.
— Верно говорят, что горшечник пьет воду из разбитого черепка, — сказал старый ткач. — Вот взять нас, ткачей, — одеваем всех в атлас и шелк, а сами ходим в ситцевых да карбасовых халатах. Взяли бы все ткачи Бухары да и договорились — давайте целую неделю только на себя работать. Сошьем себе шелковые халаты и будем в них щеголять.
— Как же, только шелковых халатов не хватает!
— Желудок пустой, в кармане ни теньги, зато уж гордости до неба, — заметил кто-то.
Раздался стук в ворота. Все удивленно переглянулись. Асо с гостем должны были прийти с соседского двора. Кто еще мог в такой поздний час стучаться к ткачу? Открыв ворота, Гуломали увидел Асо и Хайдаркула. Гуломали хотел спросить, почему они пришли не через соседский двор, но Хайдаркул быстро шепнул ему:
— Тише!
Они прошли в калитку.
— Ну как, все собрались? — спросил Асо.
— Да.
— Все восемь?
— Да.
— Что вы им сказали?
— Как велели. Сказал, что будет гость из Персии, человек мудрый, известный…
— Правильно, — перебил его Хайдаркул, — так и говорите: перс из Мешхеда, духовный наставник, хаджи, совершивший паломничество в Мекку.
— Хорошо, — сказал Гуломали, и все трое пошли в комнату. Собравшиеся встретили гостя стоя, почтительно поздоровавшись, усадили его на почетное место. Асо сел ниже.