«Я ходил к индусу-лекарю, — сказал он. — Просил у него лекарства от ножевой раны. Он дал мне эту мазь и объяснил, как надо смазывать. И вот-еще кайли и порошок дал, сказал: если будет жар, принимать три раза в день. Кажется, у вас жар? Примите же эти капли».
Асо накапал мне лекарство и заставил выпить, только тогда успокоился и рассказал, что он узнал в городе:
«Саиб Пьяница пришел к баю и объявил, что он вас убил и бросил в степи, в доказательство показал окровавленный нож. Бай поверил. Вы можете теперь быть спокойны — никто вас искать не будет. Поправляйтесь, я буду вас навещать и опять схожу к лекарю, если надо».
Я не знал, как благодарить его, что ему сказать, из глаз моих текли слезы. Асо дал старухе денег. Я сказал, что не надо, у меня самого в кармане есть деньги, но Асо ответил, что они еще мне пригодятся. Я спросил его, как он нашел меня. Оказалось, что он ехал на арбе, вез баю дыни и арбузы и наткнулся на меня. Видно, Саиб услышал скрип арбы и убежал.
Подлецы всегда трусливы.
Асо ушел, но потом каждый день приходил проведать, перевязывал мою рану, давал лекарства. Он приносил мясо и масло, фруктовый сахар и фрукты и все старался накормить и успокоить меня. Ни словом не обмолвился он о несчастье, случившемся с моей женой и дочерью. Ведь я был еще слаб, рана моя плохо заживала, меня мучил кашель, по вечерам поднимался жар, я бредил, в глазах темнело. Два месяца и десять дней пришлось бедному Асо возиться со мной и ухаживать, пока я совсем не поправился. Все его сбережения ушли на мое лечение и питание.
Когда пришло время покинуть лачугу сторожа, Асо осторожно, стараясь щадить меня, рассказал мне о судьбе моей дочери. Как громом поразила меня эта весть, сердце рвалось из груди, я весь был как в огне…
Старуха Дилором вытерла концом рукава слезы, катившиеся по ее морщинистым щекам.
— Ну и что ж теперь ты хочешь делать? Куда пойти? Хайдаркул не сразу ответил, выпил пиалу чая, потом сказал:
— Теперь у меня никого не осталось на свете, и никаких у меня нет желаний, кроме одного. Только одним я теперь живу: месть! Я должен отомстить своему врагу за обесчещенную дочь, за несчастную мою жену и за самого себя.
— А как отомстишь?
— Не знаю! Знаю одно: Гани-джана надо убить. Пусть я отвечу мне все равно. Вот я и пришел к вам спросить, что вы думаете об этом.
Бог сам отомстит за нас, — сказала старуха. — Ну убьешь ты Гани-джана — разве это будет полная месть? А судья? А раис? А миршаб с аксакалом? Они останутся безнаказанными? Разве они не виноваты в гибели твоей семьи? Разве Гани-джан сам, без их помощи мог бы тебя обдурить? Кто сочинил для него ложную бумагу о твоем долге, кто свидетельствовал об этом? Судья и раис. Если мстить, так всем. А этого ты не сможешь сделать, руки коротки у тебя.
— Больше всех меня Гани-джан обидел — ему и буду мстить!
— Мой муж тоже отомстил, — сказала старуха, глядя в сторону. — Мой муж тоже убил человека, который обесчестил нашу дочь. И никто не узнал об этом. Знал только он сам. Но в мире ничего не изменилось от этого убийства, кровь не смыла позорного пятна с нашей дочери. А сам он, муж мой, втайне мучился и тосковал, умер скоро…
— Это мое право: кровь за кровь!
— Три раза ты должен пролить кровь…
— Отомщу трижды! — решительно сказал Хайдаркул. — Но мне надо устроиться в городе, найти здесь жилье. Я хотел вас просить приютить меня в вашем доме, но раздумал… у вас внучка, девушка беззащитная… Мало ли что может случиться… если нападут на мой след, нехорошо получится…
Старуха не ответила, погрузилась в размышления. Хайдаркул подождал, потом стал завязывать глаз черной тряпкой.
— Погоди-ка, — подняла голову старуха. — Нельзя спешить в таком деле. Ты знаешь, завтра начинается свадьба.
Гани-джан опять женится…
— Да, Асо мне говорил об этом, — отвечал Хайдаркул.
— Что бы там ни было, все же это праздник, дорога к счастью. Много людей потрудились для праздника, многие будут веселиться и радоваться, одна черноголовая ночей не спит в ожидании этого тоя… Отравить радость людям… из мести… хорошо ли?..
Хайдаркул не понимал: что это говорит старуха? Неужели Дилором-каниз думает, что нельзя омрачить праздник Гани-джана, этого злодея? Неужели она сочувствует баю?
Нет, это было не так. Мысли старухи были совсем о другом. Это о своей Фирузе она сейчас думала, когда говорила о том, что свадьба дорога к счастью. Про себя она уже решила, что выдаст Фирузу за Асо, возьмет его к себе в дом и тогда успокоится. Она только молила бога и последние дни, чтобы не помешало ей что-нибудь. А вот теперь ока далось, что Асо замешан в эту историю с Хайдаркулом. Если Хайдаркул натворит что-то и попадется, а это вполне возможно, тогда и Асо будет в опасности. Если даже никто и не узнает о его связи с Хайдаркулом, все равно Асо не будет покоя. Какое уж тогда счастье!.. Но прямо сказать об этом Хайдаркулу старуха не могла и только призывала его к терпению и осторожности.