Она принесла чай со сливками. Поздоровавшись, стала выкладывать новости.
— Слышали, водонос Ахмед-джан совсем при смерти. Как освободил его миршаб, он так и не встал на ноги… Лежит и лежит.
— Старик не выдержал пыток и мучений, — задумчиво сказал бай. — И не мудрено. Здоровый человек и тот не перенесет удара железной лапы Кали Курбана… А тут немощный старик. Напрасно его замучили! Ну ничего, так это им не пройдет!.. Скажи Асо, чтобы никуда не отлучался, он мне нужен…
— Слушаюсь, хозяин!
Служанка ушла.
У бая с миршабом были свои счеты. Торговые агенты бая нередко жаловались на подчиненных миршаба, которые становились им поперек дороги. Они даже подсылали воров грабить байские караваны и склады. Бай не раз жаловался миршабу на произвол, просил не вредить, не мешать его мирной торговле, но напрасно, все это повторялось снова и снова. А теперь еще история с Фирузой! По шариату, как считал бай, Фируза должна принадлежать ему и находиться в его доме. А миршаб арестовал ее, на глазах у всех забрал к себе и не отпускает… До сих пор не найдены убийца Саиба и Хайдаркул, поранивший бая ножом. Где только можно, миршаб вредит баю…
Этого упрямца, тупицу надо примерно наказать! — решил Гани-джан. — Да, да, и Асо и водонос — хорошее свидетельство против миршаба. Пусть сначала они пожалуются, а настанет и моя очередь. Он докажет кушбеги, что миршаб не может занимать этот высокий государственный пост — слишком стар. Он не борется с преступниками, а, наоборот, поощряет их, возмущает народ против власти…
— Пейте, чай остынет, — прервала его мысли Адолат. — О чем задумались?
— Да так, ничего…
Гани-джан-бай сделал несколько глотков и отставил пиалу, отломил кусок слоеной лепешки, бросил в рот и встал.
— Ну, я пойду. Спасибо тебе за все, сто раз спасибо! Как хорошо, что ты не допустила скандала. И ты на них не обращай внимания, если они посмеют что-нибудь тебе сказать в мое отсутствие. Они обе сумасшедшие, им только колодок на ногах да цепей на руках не хватает… А ты умница!
Адолат сидела молча, потупившись, по лицу ее бродила улыбка. Она хорошо изучила мужа и не сомневалась, что это же он говорит и Назокат и Магфират, поэтому не придала значения его словам. А проводив его, в передней спросила:
— Ну, через несколько месяцев опять зайдете? Бай улыбнулся:
— Ты знаешь, были же причины. Теперь стану часто приходить… Вот увидишь — назло твоим соперницам каждый день буду навещать.
Заметив, что во дворе стоит старшая жена, он нарочно у нее на глазах погладил Адолат по щеке, а затем поцеловал руку. Назокат, державшая глиняный кувшин, в гневе бросила его оземь и убежала в свою комнату. Ах, так, стрела попала в цель. Очень этим довольный, бай рассмеялся и ушел на свою половину. Там, во дворе у мехманханы, ожидая его, стоял Асо, почтительно сложив руки на груди.
— Здравствуйте, хозяин. Я выполнил все ваши поручения. Утром сходил в дом госпожи Танбур и пригласил дядюшку-ювелира…
Он придет сегодня.
— Молодец, сынок. Наберись терпения, мы придумаем, как действовать, и увидишь, что миршаб сам приведет сюда Фирузу.
— Ох, если бы!.. — воскликнул, не сдержавшись, Асо.
— Вот оно что, сынок! Ты, кажется, не на шутку полюбил Фирузу, так, так, так… Не стесняйся, скажи правду. Я ведь тебе как отец.
Асо потупился и промолчал.
— Ну ладно, можешь не говорить, и так все ясно. Будешь меня слушаться — Фируза, даст бог, вернется в дом. А на будущий год мы с божьей помощью и свадьбу сыграем. Твердо пока ничего не обещаю, надо еще узнать, что в сердце девушки творится, что она скажет… Тогда и начнем действовать. А сейчас отправляйся к водоносу Ахмед-джану. Я слыхал, что он совсем плох… Дай жене его вот эти пять тенег, скажи — бай послал, пусть купит что надо. И объясни ты им, что город Бухара не укрывает негодяев, что справедливость и честность еще существуют в этом мире. Есть кому спросить с миршаба, проверить все его бесчестные дела. За нами наш заступник, его высочество эмир. Как только водонос поправится, пусть сразу придет ко мне, писец напишет заявление, и мы доставим его кушбеги. А не дай бог с водоносом что случится, и саван и похороны — на мой счет… Пусть за этим придет жена. А заявление все равно подадим, нужно наказать самоуправство.
Асо был поражен. Неужели перед ним Гани-джан-бай? Разве он не заодно с миршабом? Но он хочет наказать его? Значит, не бай виноват в том, что Фируза так страдает, а дядюшка Ахмед-джан подвергся пыткам? Это только миршаб виноват и стражники! Бай хочет вырвать Фирузу из рук миршаба, — значит, он друг ей?
Мысли Асо прервал бай: