Выйдя из комнаты, прикрываю за собой дверь. Опустившись на диван, ставлю локти на колени. Как только вспоминаю высокую отметку на шкале градусника, брови угрюмо сходятся в одну сплошную линию на переносице. Тридцать восемь и пять. Высокая... А врач утверждает - классика. Придушил бы!
- Черт, как же так? - сокрушаюсь, сжимая зубы.
Видать, стресс ослабил организм, а эта зараза уже внутри сидела, ждала своего часа.
Какой-то странный приглушенный звук заставляет резко поднять голову и посмотреть себе под ноги. Когда я вижу перед собой ребёнка, сидящего на ковре, мои брови от удивления ползут вверх.
Это что же?! Малая, как мышка, всё время была здесь? Усмехаюсь невесело. Значит, зря я ломал голову, над тем, как без Насти поехать в сад за Ксюшей. Обошлось.
Растерянно смотрю в большие глаза малышки. Даже несмотря на полумрак светильника, я отчетливо вижу, как в них плещется безмерное любопытство. Она похожа на херувимчика с полотен известного художника. Как его? Рафаэль, кажется… Невольно изучаю нежное круглое личико: длинные ресницы, изогнутые брови, маленький подбородок, милый носик-кнопочка с маленькими ноздрями – выглядит забавно.
Малышка с интересом крутит головкой, обрамленной ярко-рыжими вьющимися завитками. В пухлой ручке девочки крепко зажата мягкая пачка с йогуртом, того самого, что она умудрилась вытащить из моего рюкзака. Замусоленный уголок упаковки и пятно на боди (или как там эта одежда называется?) заставляет невольно улыбнуться.
Милейшее существо. Похожа на солнышко.
Кроха поднимает заляпанную мордашку и в одно мгновение обезоруживает меня улыбкой с парой маленьких зубов, как у зайчонка.
Неловко проведя рукой по затылку, поднимаюсь с дивана, но лишь для того, чтобы присесть перед ребенком на корточки.
— Ну, здравствуй, красота.
Малышка тут же протягивает мне пачку с клубничным йогуртом - угощает.
Жаль, но от знакомства отвлекает звонок сотового. Чертыхнувшись, ныряю рукой в карман и поспешно ставлю трубку на беззвучный. Спрашивается: и на черта такую музыку поставил?! И мертвого разбудит.
Подхватив очаровательную кукляшку на руки, прижимаю телефон плечом к уху. Несу Настину дочку в коридор, где горит яркий свет от люстры.
— Да, Вань, что там? – отвечая на звонок, встаю напротив огромного зеркала в прихожей.
Малютка радуется, глядя на наше отражение, что-то нежно воркует, трогая мой колючий подбородок. А я... Мое лицо странно застывшее, потому что первое, что я вижу в отражении - две пары глаз. Цвет очень редкий — янтарный. Опешив, смотрю в огромные глаза девочки. Вокруг черного зрачка крохи сгущаются яркие золотистые искорки, от чего радужная оболочка напоминает драгоценный камень. Этот оттенок придает глазам необычную глубину, а длинные темно-коричневые ресницы лишь усиливают магнетизм. Рыжеватые, изогнутые бровки-домиком подчеркивают все это великолепие...
Тяжело сглатываю, потому что у Настиной дочки... у нее мои глаза! Сердце разгоняет кровь, как насосом, а в ушах звучит лихорадочный перестук. Голос Ивана доносится словно сквозь плотный слой ваты.
— Стас, я не по делу Аксенова, - неловко прочистив горло, Иван продолжает. — Я про ребёнка узнал. Тут такое дело, Настина дочка, Ксюша, она от…