Мы стояли потупив глаза. Нам в голову не пришло извиниться перед ним. Наконец Муса проговорил:
— Мы думали, все еще спят…
— Вот и ошиблись! Без малого тридцать лет, летом и зимой, в будни и праздники, я выхожу на свидание с солнцем. Привычка, ничего не поделаешь. Тут и любовь, и спортивный азарт, и все остальное… Не правда ли, приятно каждое утро здороваться с солнцем?
— Мы бежали обследовать дворец, — сказала я.
— Вот оно что! Так бы и сказали, — проговорил он. — Возьмете меня в свою компанию?
— Конечно, — сказал Муса.
Мы втроем вышли в парк и остановились возле скульптуры: три льва сидели спиной друг к другу.
— Ну, с чего начнем? — спросил инженер дядя Серафим. — Комнат тут много, пожалуй побольше будет, чем в десяти театрах. Одним днем тут не обойтись…
— А как же быть? — испугалась я.
— Для первого раза останемся здесь, возле трех каменных львов, и взглянем внимательно на стены дворца.
Мы с Мусой, по примеру инженера дяди Серафима, откинули назад голову и стали внимательно глядеть на стены дворца.
— Смотрите еще выше!
И тут мы в утренних лучах солнца увидели орла, важно восседавшего на куполе ажурной беседки.
— Орел! — не удержалась я.
— Орел-стервятник, гриф! — подтвердил дядя Серафим. — Он облюбовал эту беседку с тех самых пор, как был построен дворец. Живет он тут, ни много ни мало, четыреста лет!
— Откуда вы узнали?
— Мне об этом сказал наш повар господин Тандон. Все его предки принадлежали к касте поваров и верою и правдою служили в этом дворце.
Я не могла поверить, что орел может сидеть на одном месте так долго. Четыреста лет — не малый срок!
— Первый магараджа, который строил этот дворец, как говорит предание, приручил орла и заставил его служить часовым. Как только вдали появлялась группа всадников или неприятельских солдат, гриф начинал кружить над дворцом. После смерти старика магараджей стал его сын. И вот однажды в припадке гнева он убил свою жену и ее сердце бросил стервятнику. С тех пор, утверждает предание, орел перестал служить людям.
— И правильно поступил! — воскликнула я.
Инженер дядя Серафим продолжал свой рассказ о других магараджах и о том, что последний из них пытался увезти с собой орла, когда оставлял дворец государству, но птица не захотела за ним последовать.
— Ладно, на первый раз хватит, — улыбнулся инженер дядя Серафим. — А теперь займемся парком. Сам бы с вами охотно побегал, да вот дела…
И тут Муса бросился в сторону озера, которое мы заметили еще из нашего окна. На узкой дорожке мне удалось перегнать брата. Но перед самым моим носом он успел нырнуть. Я бы тоже с ходу бросилась в воду, если бы не надо было скинуть платье. Как ни говори, мальчишкам удобнее — им можно ходить по двору в одних трусиках, не то что нам.
Каменная лестница не имела перил. С большой осторожностью, примеряясь к каждой ступеньке, я начала спускаться по ней, пуще всего боясь оступиться.
К своему великому ужасу, я заметила на глади озера двух желтоватых змей. Они спокойно, не обращая внимания на бултыхающегося в воде Мусу, переплывали озеро.
Я взвизгнула.
Муса между тем, ничего не подозревая, продолжал барахтаться, то ныряя, то ложась на спину, то поднимая вокруг себя целый фонтан воды.
На мой крик прибежал дядя Серафим.
— Что тут у вас случилось? Что за крик? — спросил он.
— Змеи! — запинаясь, произнесла я.
— Где? — торопливо спросил он.
— Вон там, возле берега. Видите, как плывут?
— Вижу, — сказал дядя Серафим, внимательно следя за змеями, прошмыгнувшими в кусты. — Ядовитые змеи, — прошептал он. — Местные жители хотя и говорят, что в воде, мол, змеи не бросаются на людей, но это как сказать, остерегаться же следует.
Я успокоилась, лишь когда Муса выбрался на берег. Конечно, сама не решилась даже окунуться, я теперь ни за что не влезу в это озеро!
Дома мы никому не сказали о своем первом приключении. Инженер дядя Серафим тоже оказался не из болтливых, он сидел молча, украдкой поглядывая на меня. У нас с Мусой был заговорщический вид, ведь появилась новая общая тайна.
Загадочная буровая
Завтракали все вместе, за одним большим столом; кроме нас и инженера дяди Серафима за столом еще сидел Мамед-агай из Баку, с ним нас познакомил папа.
Дядя Мамед оказался очень ласковым человеком, мы тут же подружились.
— Как только позавтракаем, сразу на буровую! Идет? — спросил он нас.
Мы, конечно, обрадовались.
Я забыла сказать, что у нас добавился еще один друг, повар дядя Тандон.