Не заладилось и с меньшицей Сенией, дочерью старейшины Будогостя, что главенствовал в восточной большой веси Заболони, раскинувшей свои избы на обрывистом, совсем диком, казалось бы, берегу Волани. Там много били зверя, рубили лес и сплавляли по воде дальше, в соседнее княжество, что лежало на равнинах, ограниченное с западной стороны невысокими горами. Сения была девушкой миловидной и покладистой, да и дури большой в своей голове не держала: так говорили. А потому можно было надеяться, что хотя бы с ней жизнь супружья заладится. Появятся и новые наследники, и полюдье с земель заболончан станет щедрее. Но Сения, так и не выносив первого ребенка, очень быстро сникла. Как будто испугалась гнева мужа, хоть ни в чем ее винить Владивой и не собирался. Да все как-то наперекосяк пошло. Он ее не знал толком и не мог найти к ней должный подход, чтобы снискать доверие и заставить перестать его опасаться. А она тихо обожала его. Боялась и жаждала — странная смесь чувств, которая часто путала все в их и без того непростых отношениях.
И вот появилась Гроза. Порой Владивой готов был проклясть Ратшу за то, что привез свою дочь сюда. А порой готов был золотом его осыпать. Да только опоздала девчонка ворваться в его жизнь, где ей, казалось бы, не должно было найтись места. А вот — нашлось. Да так, что пожелай выдрать — кровью истечешь до смерти.
Кмети успели выехать из детинца до того, как начало смеркаться: хуже нет, чем пускаться в дорогу по сумеркам. Самый недобрый час. А так сумеют проехать и верст достаточно, и никакой беды вслед за собой не заберут. Велено им было не только княжну искать, но и о Грозе справляться в каждой веси, которая им на пути вдоль Волани попадаться будет. Не так уж их много, удобных для того, чтобы к берегу пристать и сойти на него. И хотел бы Владивой сам за ней броситься, да не хотел сплетен лишних. И ожидал он недовольства большого Уннара Ярдарссона от того, что невеста его крепко где-то задержалась. Сам свей ее ждал, верно, до сих пор в остроге самом западном в княжестве — Веривиче — чтобы самому через пролив сопроводить до Стонфанга. И нарочного к нему отправили, да пока тот доберется, горячный сын ярла уж взъяриться успеет, а то и в путь броситься. Мужи варяжские, хоть и уроженцы земель суровых, северных, а на гнев и расправу очень бывают скоры.
И как отбыли кмети из Волоцка, так Владивой и вовсе покой потерял. И все место ему в тереме просторном не находилось. Уж порывался все ж следом за отрядом бросаться, хоть цепью к столу себя приковывай. Одно успокаивало: что он велел Твердяте ему весть послать, как только отыщутся беглянки.
Одно только отвлекало: дела и заботы каждодневные, от которых не скроешься, как ни желай. Вот и нынче дорвался до него воевода Вихрат. С глазу на глаз потолковать. Но слова его все мимо проходили, едва цепляясь неким важным смыслом за край разума. И понимал Владивой все: что остроги вдоль Волани укреплять надобно — хоть куда больше. И дозоры по руслу и притокам пускать то и дело придется, чтобы тех, кто решит сунуться туда с недобрым умыслом, сразу ловить. Да разве ж столько людей наберется? Тогда и остроги пустыми стоять будут.
— Скоро будет, кому ловить, — бросил Владивой, когда Вихрат закончил.
— Это ты что, князь, о том находнике говоришь? — насторожился воевода. — Думаешь, станет он тебе служить, псом у твоей ноги бегать после того, как ты его прогнал?
— Станет, — Владивой поднялся со скамьи и прошел вдоль длинного и тяжелого стола в общине. — Зря он сюда пришел на своих лодьях. Неведомо чем прельстился. Теперь только за шкирку его и бери. Никуда не денется.
И он задумался, что и впрямь заставило всегда осторожного старшого речных находников явиться едва не к самому княжескому порогу? Ведь починить струг можно было и в каком другом месте: наверняка такие вдоль русла есть — где можно укрыться спокойно, где поджидать будет еда и кров. Где можно отсидеться и зализать раны. Но нет, он рассадил по своим лодьям дружинников и женщин — да привез, как малых детей, домой.
— Смотри. Он все прошлое лето от нас бегал. Как бы и тут не убежал. Такие, как он, одно говорят, а другое в голове держат, — вздохнул ближник. — Но коль он взялся бы следить за путями русинов по нашим водам, лучшего и придумывать бы не надо. Они ведь каждую речку, каждый приток знают, по которым на стругах уйти можно. Да только…
— Теперь он привязан к Волоцку, Вихрат, — оборвал его Владивой. — Вот чую я, что привязан. Да и к семье своей.
— Ты же не станешь людей, которые ни в чем не повинны…