Было шумно — оказывается — но, увлекшись разговором сначала с Калугой, и вот теперь с Рарогом, Гроза перестала это замечать. А между тем ватажники начинали крутиться все ближе и ближе к котлу, который — еще немного — и пора снимать с огня.
— Скоро, — ответила она, не глядя.
— Значит, путь среди тех, кого ты за достойных людей не держишь — верный, — продолжил размышлять над ее словами Рарог, когда их оставили в покое. Не забыв, однако, бросить пару двусмысленных замечаний о том, что старшому-то хорошо рядом с девицей, а им жрать охота. — Чем ты лучше нас тогда? От чего бежишь? А если мы по пути нападем на кого-то, ты вид сделаешь, что тебя там не было?
Сердце толкнулась гулко, расплескивая злой жар по груди.
— Не надо переворачивать мои слова, Рарог, — Гроза покачала головой. — Я такого не говорила. Что вы недостойные люди. Но ведь среди вас разные. Вот ты сам. Откуда у тебя эти струги? Строить их — дело нелегкое, а порой и дорогое. Лодьи у тебя справные, крепкие и не старые, хоть и не прошлым и не позапрошлым летом сколоченные. А о тебе только два года как слухи ходят: раньше и не слышно было ничего. Стало быть, ты забрал их где-то?
Рарог брови приподнял удивленно, слушая ее. И чем дольше она говорила, тем яснее становилась улыбка на его губах. Язык под его взглядом ворочался все тяжелее. Гроза и пыталась понять, о чем он думает в этот миг, как изучает ее: внимательно, чуть прищурив глаза — отчего они стали почти черными, утопив в расширившихся зрачках всю спелую ореховую глушь.
— А ты знаешь, что сейчас мне хочется сделать? — сказал вдруг таким тоном, от которого все слова вдруг оборвались, как ножом обрубленные.
— Откуда мне знать, — Гроза постаралась не потупиться, хоть и хотелось.
— Лучше и не надо, — Рарог первый устремил взор в темнеющую даль, освободив ее из этого душного плена хоть немного. — Такие слова вредны для ушей молоденьких девиц.
— Почему? — Гроза легонько коснулась ладонью щеки, которая становилась подозрительно горячей.
Но упрямство такое одолевало: непременно хотелось узнать, чего это он такой хитрый вид состроил. Хоть и понимала, конечно, чай не маленькая-нецелованная. Старшой оглядел ее внимательно — и кожу запекло еще сильнее от самой груди, что тревожно вздымалась, почти натягивая свободную рубаху.
Рарог снова оглядел ее неспешно, и уголок рта его едва заметно пополз вверх.
— Именно поэтому, — он поднял руку и коротко, так, будто бы и не было ничего, провел большим пальцем по губам Грозы сверху вниз.
Она с трудом заставила себя снова дышать и не показать того, что внутри все так и екнуло от мимолетного прикосновения.
— Ты не ответил.
— Откуда у меня струги? — Рарог встал, явно собираясь закончить разговор. Гроза кивнула, и он добавил неохотно: — Я убил их предыдущего хозяина. Этот ответ укладывается в твои думы насчет меня?
Обжег пытливым взглядом и пошел прочь.
Гроза так медленно, будто затекла шея, вновь повернулась к огню. Наверное, чего- то подобного стоило ждать от Рарога. Порой такие люди, что кажется, только и делают, что зубоскалят и насмешничают, в душе несут большой груз. Отчего-то хотелось верить, что он сказал это нарочно, чтобы ввести Грозу в смятение. Но — странно — она не стала бояться больше всей этой ватаги вокруг нее, зная, что ничего с ней не случится. Коли могло бы — случилось бы в первую же ночевку. А пока никто Грозу не обижал. Стоило только кому из мужей взгляд косой в ее сторону бросить или слово скабрезное, Рарог тому спуску не давал. И странно было это видеть, как он и впрямь пытается от грубостей ее оградить, от вполне понятных желаний мужчин, которые, верно, уже не первую седмицу плавают по разным рекам, собирая воедино свою разбежавшуюся на зиму ватагу. И новое знание о нем, прибавившись к тем скупым, что уже были, никак не хотело укладываться в голове.
Как и было на двух предыдущих ночевках, нынче Грозе выделили отдельный шатер.
— Ну чисто княгиня у нас в ватаге завелась, — по своему обыкновению проворчал Другош. — И на руках носят, и шатер отельный. А, Рарог?
— Чего тебе? — огрызнулся тот. Показалось, что после разговора с Грозой он уж больно посмурнел.
— Ты, вроде, не женился еще, а как будто и муж теперь, — хохотнул ватажник. — Может, все ж таскаешься к ней, пока мы спим?
Он сделал похабный жест руками. Гроза сглотнула горячий комок гнева, и хотела бы заступиться сама за себя, да благоразумие все ж взяло верх. Ну, и опаска тоже
— чего скрывать. Вот так набросится на него — а он и подкараулит где после, а там уж даже Рарог ничего не успеет сделать. И не исправит уж точно.