Сейчас я использовала оба метода. Через болевые точки проталкивала энергию к слабым участкам моего тела. Эффективно, энергозатратно… и больно. Особенно в первый раз. А для этого тела всё было впервые.
Я препарировала себя изнутри. Словно подопытную лягушку, вскрывала каждый луч своего солнца, каждую нить, идущую от источника. Направляла туда Хаос, расширяя меридианы, наполняя их чуждой энергией.
Боль была такая, словно жидкий огонь течёт по венам вместо крови. Горячая лава хлынула от солнечного сплетения вверх по большому меридианному кругу. Окатила кипятком плечи и голову и покатилась дальше, прожигая путь к ногам. Каждая точка, каждое ответвление меридиан — я наполняла их все, вливая Хаос по капле.
Терпеть боль я научилась давно. Но меньше её от этого не становилось. Я прокусила губу почти насквозь, впилась ногтями в ладони, оставляя наполненные кровью лунки. Я тряслась от боли и в то же время чувствовала, что живу.
Мы живём, пока испытываем боль. Рождаемся с болью, и с ней умираем. Если ты не чувствуешь боли — ты уже умер. Как не чувствуют отсохшие ноги калеки или поражённые проказой люди не замечают уколов и щипков. Боль — значит жизнь.
И я жила. Жила изо всех сил, сдирая кожу на ладонях. Жила, наслаждаясь каждым мгновением этой боли. Впитывала её, пропускала через себя и напоминала самой себе, что это всё ради жизни.
Через несколько часов Хаос растворится в меридианах. Он вернётся, позже. Но сейчас я была чиста как младенец. Даже самый сильный менталист не обнаружит во мне ни капельки запретной силы.
И в то же время… Хаос был во мне.
Я сама была Хаосом.
Он растекался по венам вместе с кровью, питал энергией магические меридианы, наполнял каждую клеточку моего тела. Хаос был повсюду.
Я вдохнула усиленными лёгкими воздух со вкусом моей крови. Опустошение. Вот что я чувствовала. Опустошение и наполненность. Совершенно противоположные чувства, которые соединились в моём теле.
Сейчас я не смогла бы зажечь даже малый магический светляк. Не смогла бы вырастить из семени росток. Я ослабила себя настолько, что в другой ситуации это могло стоить мне жизни. Источник был пуст. Полностью.
Но зато каждая моя меридиана, каждый виток и луч были наполнены. К вечеру организм сам переработает эту энергию в полезную, магическую, и я стану сильнее.
Насколько? Время покажет.
Сейчас же нужно было сменить мокрые простыни и принять душ.
Смыть с себя кровь, боль и пот.
Смыть с себя ощущение страха, которое пришло после ночного видения.
Смыть с себя взгляд страшного человека, который уже заинтересовался мной и моим родом.
Я встала, топнула сломанной ногой и улыбнулась. Моя «прокачка» уже дала плоды. Нога окончательно срослась. Организм сам направил энергию в самые слабые места. Может, это даже хорошо, что раньше ритуал был недоступен.
Ещё одно такое усиление, и я смогу взять местный четвёртый ранг.
Через два-три усиления моя кожа станет подобна металлу.
Через десять… через десять усилений Хаосом я смогу выжить после прямого выстрела в лицо.
После двадцатого усиления я достигну девятого — максимально фиксируемого ранга в магии. Но это случится нескоро. Нельзя спешить. Иначе плохие люди начнут задавать вопросы. И мои ответы им точно не понравятся.
Либо меня сначала выпотрошат, выбивая рецепт усиления пытками. Либо выжгут мозги направленным взломом сознания, как и положено менталистам в случае угрозы безопасности Империи. Либо… либо к тому времени уже некому будет задавать вопросы.
Всё, хватит сулить самой себе неприятности. В душ. Сначала в душ, потом завтрак и наконец разговор с отцом. Есть у меня к нему пара вопросов. Да и будущее рода не помешает обсудить. Если же он откажется… придётся применить такие аргументы, против которых он не сможет ничего возразить.
Глава 18
На выходе из ванной комнаты я чуть не сбила Ириду. Моя сердобольная служанка ругалась: как это я решилась пойти мыться без её крепкой и надёжной руки? Почему моя постель насквозь промокла, а подушка и простыня в кровавых разводах? Что случилось этой ночью? Не стало ли госпоже хуже, и не позвать ли целителя?
Я дождалась, когда Ирида выдохнет, и покачала головой. Забота заботой, но прямо сейчас я не хотела выслушивать причитания. Я вообще ничего, кроме сытного завтрака, не хотела. К счастью, моя служанка уже расставила на столе тарелки с едой.
— Ирида? Что это⁈ — я указала на кашу, размазанную по плоскому блюду, тонкие лепёшки и разбавленный кофейный напиток.
— Так ведь всю последнюю неделю я эту бурду ношу, — растерялась моя верная Ирида. — Указание лекаря…
— Я сегодня спущусь в столовую, хочу нормально поесть, — столько сил потрачено на расширение каналов, что я готова сейчас опустошить кладовую.
— Так ведь лекарь же… — помялась кормилица, а потом вскинула голову. — Не дело это — указания нарушать, но уж больно строг этот эскулап. Вон как исхудала Яриночка моя, щёчки впали, ручки тоненькие…
Я вытянула вперёд руки, повертела их в разные стороны, присмотрелась. Вроде такие же остались. По крайней мере, чрезмерной худобы я не заметила. Хотя… ночное усиление могло сказаться на внешнем виде.
— Зеркало бы мне, — задумчиво сказала я, размышляя о том, какие изменения могли произойти после того, как я напитала меридианы Хаосом.
— Зеркало⁈ Матерь милосердная! Это что же! Это как же⁈ Зеркало! Неужто Яриночка моя возвращается? Сейчас, сейчас будет зеркало!
Ирида вылетела за дверь, продолжая что-то кричать на ходу. Вот уж не думала, что она так обрадуется моему желанию заглянуть в зеркало.
Да, я разбивала каждое зеркало, которое отец ставил в моей комнате, не любила разглядывать лицо этой девочки. Но я действительно старалась быть ею. Дорожила Иридой и Матвеем, уважала отца и любила братьев, — всё делала с оглядкой на бывшую хозяйку этого тела.
Мимика, жесты, походка — их я тоже копировала. Неужели в чём-то ошиблась? Может, всё же стоило тогда потренироваться перед зеркалом? Ладно, теперь уже поздно что-то менять. Скорее я стану собой, чем начну выплясывать на балах и слушать популярную музыку.
— Вот, Яриночка! Зеркало, значится.
Ирида втащила в комнату громадное зеркало из гостиной. И как не надорвалась-то? Я кивнула и дождалась, пока верная служанка поставит этого монстра к стене. Ну что, момент истины? Сейчас и узнаю, проявился ли Хаос во внешности.
Так… вроде никаких изменений. Да, щёки впали, под глазами синяки, но взгляд чистый — без примеси божественного света и сияния. Я скинула халат и осмотрела тело. Обычная фигура шестнадцатилетней девушки. Ни чешуи, ни хвоста, которые приписывают адептам Хаоса.
Похудела, наверное, но и это на пользу. Теперь никто не скажет, что я просто отдыхала и нарушала указ императора. Такого измождённого вида не может быть у здорового человека.
Я размотала повязку, поднесла ладонь к лицу и посмотрела на шрам от зубов Дирхтана. Заметный, некрасивый, рваный, с выпуклыми краями. Через пару недель он будет выглядеть чуть лучше, но всё равно будет бросаться в глаза.
Не знаю уж почему, но следы от когтей и зубов тварей нельзя было свести никакими заклинаниями или мазями. Шрамы всегда оставались. Теперь и в этой жизни я помечена тварями. Что ж, не худший расклад.
— Волосы, — всхлипнула Ирида, а я нахмурилась. Что с ними-то не так? — Остричь придётся, Яриночка, вон как обгорели концы-то.
— Вызову парикмахера, — пожала я плечами. Подумаешь — волосы обгорели. Зато жива, здорова и все конечности на месте. — Сделает красиво, никто и не заметит. Заодно и покрашу.
— Так ведь… не красили никогда этой химией ваши локоны, — ахнула кормилица и прикрыла рукой рот.
— Самое время начать, — усмехнулась я. — Девчонки постоянно красят, чем я хуже?
— Взрослая стала, девочка наша, — Ирида покачала головой и развернулась к гардеробной. — Совсем взрослая.