Это был не просто вороной конь – он смотрелся беспросветной дырой на фоне ночной тьмы, лунный свет будто исчезал, коснувшись его влажной шкуры. Лишь глаза мерцали красными углями.
Конь метнулся к ним неуловимой тенью и вцепился в плечо Киллиана острыми хищными клыками, так не похожими на обычные лошадиные челюсти.
Чудовище рвануло в сторону заоравшего не своим голосом мерзавца, швырнуло на землю и припечатало копытами, когда тот попытался встать. Удар пришёлся на грудную клетку. Жуткий хруст рёбер услышали все. Как и полный боли вопль Киллиана.
Следом на разные голоса заблажили Мирел и её свора. Лишь Фиона, кажется, онемела. Вскочив на ноги, она с безмолвным ужасом смотрела на кровавую расправу.
Лошадь, вскинув голову, захрапела, заржала раскатисто. С размаху клюнула распростёртое на земле человеческое тело в живот, отрывая кусок уязвимой плоти, заглотила и потянулась снова.
Киллиан всё ещё был жив и вопил сейчас громче, чем сама Фиона недавно. А чудище, не обращая на это внимания, вытягивало из него окровавленные внутренности и со смаком их пожирало.
Внезапно стало тихо. Мирел и её свита охрипли от криков, Киллиан, кажется, потерял сознание…
В этот самый миг Фиона шевельнулась, и озерный монстр резко развернулся в её сторону. Вспыхнули ярче алые глаза, будто пламя костра ветром раздуло.
Она замерла, не дыша, даже сердце на миг биться перестало.
Конь фыркнул, выпуская облачко пара, вцепился в свою жертву и потянул волоком к воде.
Снова громкий всплеск, серебристая гладь всколыхнулась, пошла кругами…
И тишина опустилась на лес, будто ничего и не было.
Несколько секунд Фиона ещё смотрела туда, где только что исчезло чудовище, потом попятилась, развернулась и бросилась прочь, молясь, чтобы не подвели трясущиеся ноги.
А ещё через миг её догнал истеричный вопль Мирел:
– Бежим!
***
16
Фиона металась по ночному лесу испуганным оленёнком. Фонарь остался там, на залитом кровью берегу, и сейчас она бежала в абсолютной тьме. Выставляла вперёд руки, чтобы не напороться на острый сук и не лишиться глаз. Споткнуться о корни и упасть тоже было чревато…
Но, удивительное дело, кусты расступались перед ней, не касаясь тела, словно Фиона стала бесплотной. А тропа будто сама стелилась ей под ноги, оберегая от опасных падений и препятствий. Под свод вековых деревьев лунный свет едва проникал, но она, несмотря на панику, каким-то образом находила путь даже в темноте.
Фиону трясло. От ужаса, а не от холода.
Она, конечно, осталась в одном тонком платье. И это в первую ноябрьскую ночь.
Ещё и погода стремительно портилась: луну заволокло зловещими тучами, поднялся пронизывающий ветер, деревья скрипели и стонали, будто полчище тех самых призрачных мертвецов, что с ночи Самайна хозяйничало на небосводе.
Но причина её дрожи и клацающих зубов была не в этом.
Жуткая картина расправы над Киллианом никак её не отпускала.
Она не жалела его. Ни капли не жалела.
То, что случилось «до», словно выжгло её душу. Сначала выжгло, потом выстудило, и сердце покрылось коркой льда. Фиона никогда особо не видела добра от людей, а потому уже и не ждала.
Но Киллиан…
То, что он сделал, оказалось слишком мерзко и страшно, чтобы уместиться в её душе, не разорвав её при этом в клочья.
Внутри теперь было так же стыло и промозгло, как в осеннем лесу в эту холодную ноябрьскую ночь. Всякое сострадание отныне казалось неуместным и чуждым.
И всё-таки…
Фиона никому не желала смерти. Даже мерзавцу Киллиану. Особенно, такой жуткой, противоестественной смерти.
Она не хотела такого!
Но Фиону никто не спрашивал о том, чего хочет она. Впрочем, как и всегда.
Её мать когда-то решила всё за неё – пообещала её отдать самому дьяволу, и теперь пришло время тому получить обещанное.
И вот… какие-то Тёмные Силы взялись защищать её от врагов. И где-то в глубине души Фиону это даже радовало, ей это льстило, но при этом и пугало до оцепенения. Она не знала, чего ждать дальше от этих Сил – несомненно, могущественных, но абсолютно беспощадных.
Или всё-таки… справедливых?
Если её защищают Силы Зла… то, что есть она сама?
Все эти мысли проносились в её голове стремительно, сверкали столь же быстро, как её мельтешащие белые ноги.
Снова и снова перед глазами вставало озёрное чудище, пожирающее её обидчика, чёрная в ночном сумраке кровь. Фионе чудилось, что она всё ещё слышит хруст костей и чавкающие звуки.
Или… ей это не мерещится?
Фиона замерла на месте, пытаясь унять сбившееся дыхание.
Нет, ей не показалось… Вот снова треск… Только это не кости – это ветки. И шелест листвы… Кто-то явно шёл за ней следом.