Дебора выпалила это всё на одном дыхании и замерла, чувствуя затылком пристальный взгляд Иена. Стоит ему сейчас произнести одно слово, и всё обернётся крахом.
– Какой ужас! – сокрушённо покачал головой хозяин гостиницы.
– Ничего, главное, сами целы… А всё, что дочке нужно, завтра купим… – негромко пробурчал за спиной Деборы Иен, поддерживая её ложь и позволяя ей стать их новой реальностью.
***
[1] Гарда – национальная полиция и служба безопасности Ирландии, так же называют самого сотрудника полиции при обращении к нему.
5
Почти 19 лет спустя...
– Эй, Чудила, а ну-ка, притормози!
Чудила… лишь одно из многих её прозвищ. И не самое обидное, если уж разобраться. Фиона давно к нему привыкла. Зачастую её называли гораздо хуже.
Чудила возглавляла тройку самых милых кличек, в которую также входили Банши и Ведьма бледная. А вот всё остальное лучше не повторять в присутствии учителей или родителей.
Голос, окликнувший её, Фиона узнала сразу.
Конечно, то была Мирел – главная звезда школы и главная заноза в жизни самой Фионы. И дня не проходило, чтобы эта стерва не попыталась зацепить хоть чем-то.
Ничего, осталось продержаться совсем немного! Последний курс в ненавистной средней школе – отмучиться ещё год, получить аттестат зрелости и забыть всё это как страшный сон. Впрочем, учебный год только начался – на дворе стоял золотой октябрь, а, значит, впереди Фиону ждало ещё множество незабываемых дней в аду.
Однако мысль о долгожданной свободе грела душу уже сейчас. Всего лишь год, всего лишь…
Конечно, ей и после школы придётся сталкиваться с Мирел и её шайкой прислужников, да и с другими давними врагами тоже, но всё-таки Фиона верила, что после школы изменится многое.
Больше всего на свете ей хотелось уехать прочь отсюда, куда-нибудь подальше, хорошо бы в Дублин – поступить в университет или колледж, стать хозяйкой самой себе, а главное, избавиться раз и навсегда от тех, кто столько лет травил её и унижал.
Фиона понимала, что всё это мечты, которым сбыться не дано.
С каждым годом жизнь на острове становилась только хуже, разгоревшееся с новой силой противостояние на севере не только постоянно уносило чьи-то жизни, но добавляло бед тем, кто, вроде бы, не касался политики и противоборства. Многие остались без работы, закрылось несколько крупных фабрик.
Отец пока держался за своё место крепко, но его заработка только-только хватало на жизнь. Скопить деньги на её дальнейшее обучение за этот год у родителей уж точно не выйдет. И даже небольшая подработка Фионы в сувенирной лавке вряд ли спасёт ситуацию.
И всё-таки она надеялась, и делала всё, чтобы приблизить свою мечту – старалась учиться так, чтобы быть не только лучшей в классе, но и во всей школе.
Пока Фиона ещё не разучилась верить в чудеса, несмотря на то, что вся её жизнь была доказательством обратного. Да, странностей вокруг неё всегда было полно, а вот чудес… давно уже не случалось.
Иногда память подбрасывала что-то смутное, туманное, почти забытое, родом из детства… Фионе казалось, что тогда она умела смотреть и видеть иначе, и мир был полон радужных красок и волшебства. Но потом всё изменилось.
Маме не нравилось то, чем с радостью делилась Фиона. Сначала она только шикала на неё, запрещала болтать о всяком вздоре, особенно, при соседях и родственниках. А ведь именно этот вздор и был главным сокровищем Фионы, её настоящей жизнью.
Потом мама взялась за лечение дочери всерьёз.
В конце концов, устав от докторов, больниц, а также долгих бесед с пастором, психологами и даже психиатрами, Фиона смирилась и отвернулась от сказки – запретила себе видеть, верить и уж, тем более, с кем-то делиться сокровенным. Ей стало казаться, что те сказки наяву, что засели в её памяти, были лишь яркими детскими снами и игрой воображения.
Она стала нормальной.
Мама была счастлива. Папа тоже.
Папа всегда был счастлив, когда мама была в хорошем настроении, не пилила его и не раздражалась на всех домашних. И пусть сам он не одобрял одержимого желания Деборы вылечить дочь, но и возражать не пытался. Вступаться за Фиону было себе дороже.
Мама всегда сама занималась воспитанием дочери, решала, что для неё хорошо, а что плохо. Раньше Фиона думала, что это из-за большой любви, и из-за того что родители много лет мечтали о ребёнке, прежде чем она родилась.
Но теперь, когда и сама она уже вполне могла назвать себя взрослой – прошлой осенью ей исполнилось восемнадцать, Фиона вдруг осознала, что, пожалуй, она просто была любимой маминой игрушкой… А к настоящей любви это имело мало отношения.