Лола позвонила Бартельми. Лейтенант пообещал сделать все, что может, чтобы провести расследование в Монруже без ведома Садового Гнома. Она сделала еще один звонок, который удивил Ингрид. Позвонила на набережную Орфевр и попросила к телефону некоего комиссара Клеманти из уголовного розыска. После очень вежливого разговора с легким оттенком ностальгии она дала точное описание господ Авиньона и Орлеана. И договорилась о встрече в кафе в Шатле.
— Если наши мучители живут в клетке с попугайчиками, может быть, не стоит тревожить других ее обитателей?
— Серж Клеманти — один из тех редких людей, которым я полностью доверяю. И потом, надо говорить не попугайчики, а полицейские. Постарайся, Ингрид! Учись болтать на старом парижском диалекте.
Лола уселась на террасе кафе рядом с седым мужчиной с серыми глазами. Пиджак из твида и вельветовые брюки сидели на нем как влитые. Пальцы правой руки легко барабанили по обложке книги карманного формата. Должно быть, ему было лет пятьдесят, но время его пощадило. Лола явно была рада его видеть. Он тоже. Она представила ему Ингрид и заговорила о работе уголовного розыска и любимых книгах Сержа Клеманти. Отвечая на вопрос, он показал обложку своей книги.
— Книга о применении скрытых камер в судах и комиссариатах. Эта практика позаимствована нами у США, — пояснил он, сдержанно улыбнувшись Ингрид.
Ингрид радостно улыбнулась ему в ответ. Ей нравилось его лицо, внимательный и спокойный взгляд.
— Во Франции было несколько случаев утечки, — подтвердила Лола. — Помнишь репортера, который снимал жандармов, вытаскивавших из реки тело девушки, — с их согласия?
— Да, а особенно как он снимал родителей в момент, когда им сообщили о смерти дочери. Мы пока защищены одиннадцатой статьей Уголовного кодекса о тайне дознания и следствия, но все эти нарушения заставляют предполагать, что долго это не продлится. Что касается тайн, у меня для тебя есть кое-что.
— Ты опознал злодеев?
— Авиньон, возможно, — бывший майор Паскаль Грегорьо. Он закончил свою карьеру в отделе по борьбе с наркотиками. Где, впрочем, никто о нем не жалеет. И меньше всех Франкен, одаренный капитан, которому Грегорьо испортил карьеру, сообщив начальству о его связи с наркоманкой. Впоследствии Грегорьо основал «Кулачный бой», службу личной охраны. Юридический адрес в Брюсселе. Говорят, он вхож к высокопоставленным европейским функционерам. Вот, к сожалению, все, что я смог узнать за такое короткое время.
— Это уже очень много, Серж. Я твоя должница.
— Ты намерена подать жалобу?
— В ближайшем будущем такой возможности у меня не будет.
Серж Клеманти посмотрел на нее и покачал головой.
— Если хочешь, можешь пожить у меня.
— Спасибо, но не хочу тебя впутывать в эту историю. Может, еще кофе?
— Мне пора идти. Дел по горло, а с назначением Елены Прекрасной нас охватила настоящая эпидемия совещаний, семинар по повышению квалификации в области средств коммуникации и прочие прелести. Позвони, если ситуация ухудшится, обещаешь?
— Заметано.
Серж Клеманти заказал два кофе «для своих подруг» и расплатился, дав официантке на чай. Ингрид и Лола проводили его долгим взглядом, когда он удалялся в сторону Сены и, весьма вероятно, в сторону набережной Орфевр.
— Бывают дни, когда неприятности не так докучают, если благодаря им встречаешь прекрасных людей, — мечтательно сказала Ингрид.
— Пожалуй, ты права.
— Он очень привлекателен для старого обитателя попугайского дома.
— И не говори! Но запомни, Ингрид, надо говорить «полицейского»!
— Я шучу, — сказала Ингрид, помахав рукой, словно хотела разогнать несуществующий дым.
— Что такое? Я же сейчас не курю!
— Я отгоняю мечту, а то не хватит мужества снова взяться за дело.
Лола улыбнулась и тоже помахала рукой, отгоняя мечту. Тут она заметила, что официантка все еще стоит у их столика, задумчиво глядя в сторону Сены.
— Его зовут Серж. Он полицейский, — сообщила ей Лола.
— Не беда, — ответила официантка.
И она тоже помахала свободной рукой, отгоняя мечту, прежде чем вернуться за стойку бара.
23
Они дали ему два дня отсрочки, но на этот раз его песенка спета. Припарковавшись на улице Жонкьер, они заметили его издали. Одет во все черное, на плече черная спортивная сумка с белыми полосками. В бинокль Лола видела, что Ролан Монтобер насвистывает какой-то бодрый мотивчик.
— Нет ничего лучше, чем отловить светского льва, когда он бродит один, — сказала она весело.
Он вошел в здание бассейна, направился к кассе. Они подождали, когда он пройдет в раздевалку, и тоже взяли два билета.
Во вторник утром, да еще ранней весной, в бассейне почти никого не было. Самое подходящее время для тех, кто ценит покой. Лола убедилась в этом, толкнув дверь, на которой висела табличка с лаконичным уведомлением «Мужчины». Единственным представителем этого вида оказался Монтобер, и Лола следила за ним так, что он ее не увидел. А главное, она заметила его шкафчик, прежде чем незаметно удалиться. Выждав время, необходимое пловцу, чтобы натянуть плавки, она вернулась в раздевалку. И вскрыла замок при помощи небольших, но крепких кусачек.
Ингрид сняла только кроссовки и носки. Тренер вопросительно посмотрел на нее, и она объяснила, что хочет сказать пару слов своему дяде.
Кроме Ролана Монтобера в бассейне было три пловца. Каждый плавал своим любимым стилем. Монтобер предпочитал размашистый кроль. Ингрид пошла вдоль бассейна, приноравливаясь к движению Монтобера. Она ждала, когда он узнает ее между двумя вдохами. Он остановился, повернул к ней голову. В своих выпуклых очках для плавания он напоминал человека-муху, а выбритый череп делал его похожим на гладиатора. Она знала, что скоро он уткнется лицом в песок арены, но нисколько этим не гордилась. После той ночи в паркинге Ингрид куда меньше думала о вендетте, чем о том, как уцелеть.
— Лейтенант Дизель, какой сюрприз!
Она могла бы включиться в обмен колкостями, но не было никакого желания.
— Ты напрасно подослал к нам двух своих приятелей.
— Знакомых у меня хватает. Кого ты имеешь в виду?
— Авиньона и Орлеана. Или Орлеана и Авиньона, как хочешь.
— Я ничего не хочу и ничего не понимаю.
— Да ну? Расслабься, вспомнишь.
— Да ты просто свихнулась, бедняжка.
— Твоя записная книжка у нас. Лола собирается выкинуть ее в мусорный бак где-нибудь на улице. Целая стая светских львов на свалке. Ей от этого ни холодно ни жарко.
Он едва не выскочил из бассейна, чтобы придушить ее.
— Кем ты себя возомнила, козявка?
Все купаются, подумала Ингрид, оглянувшись. Пловцы плавают. Тренер наблюдает за пловцами. А во взгляде Монтобера плескались убийственные мысли. Казалось, они принесли ему облегчение, он продолжал ровным голосом:
— Ладно, понял. Ты хочешь вернуться на работу? Так и быть, я помирю тебя с Тимоти Харленом. А теперь верни мне мое добро и убирайся.
— Совершенно неправильная постановка вопроса.
— Ты что, всерьез считаешь, что можешь так разговаривать с человеком, который на «ты» с шишками из иммиграционной службы?
— С кем бы ты там ни был на «ты», это не дает тебе права преследовать нас.
— Ты бредишь!
— Авиньон, Орлеан. Не придумала же я такие имена. У этих типов слишком вульгарные методы для человека твоего класса.
— Да о ком ты говоришь?
— Подумай хорошенько. У тебя будет дурацкий вид, когда придется снова спрашивать номера телефонов у твоих дружков из высшего общества.
— Что было нужно этим типам?
— Узнать, на кого работала Алис. Они очень торопились, настолько, что готовы были пытать меня электрошокером.
Выражение лица Монтобера изменилось. Ингрид вдруг показалось, что его вот-вот стошнит. Она вспомнила слова Лолы. Если это Моитобер подослал к нам наемников, он бы выложил им всю подноготную. Но когда Орлеан снимал с тебя одежду, он кое-что сказал по поводу твоей татуировки.