Ася навострила уши, пытаясь выяснить хоть что-нибудь интересное, но разговоры у отца с гостем были скучными и немного жуткими.
- Школа закрылась, - рассеянно сообщил де ля Серна. – Совет попечителей не продлил финансирования. Сейчас корпуса стоят заброшенными и быстро разрушаются. Сам знаешь, какой там климат.
Сорьонен выразительно поежился.
- Жаль, - заметил он. – А у тебя какие планы?
- Пока не решил. Если ты считаешь, что путешествия пойдут мне на пользу, я готов попробовать.
Ася старательно смотрела в тарелку с едва надкушенным брусничным пирогом. Из пирога, уже успевшего подтаять, вытекало мороженое.
Отец пил чудовищно крепкий кофе, но ничего не ел. Тощие пальцы, похожие на птичьи когти, задумчиво барабанили по столу.
- Забавно, - вздохнул он почему-то. – Чем дальше, тем забавнее.
- Это уж точно, - хмыкнул гость. – У тебя такие взрослые дети!
- И я удручающе мало ими занимался, пока они такими еще не стали, - неловко улыбнулся отец. – О чем теперь очень сожалею.
Асе хотелось что-нибудь по этому поводу сказать, но она нашла в себе силы воздержаться от комментариев. Тем более, что беседа шла о вещах, которые ей были не вполне понятны. Де ля Серна, из Гондураса он там или еще откуда, смотрелся странновато, и чем дольше она за ним наблюдала, тем очевиднее это становилось. Нездоровая бледность, кожа – почти прозрачная, черные, как уголь, глаза, одежда – и та какая-то необычная, словно долго пылившаяся в музее. Иного описания ей Ася подобрать не смогла. Франческо выглядел так, будто случайно вывалился века из девятнадцатого и с радостью туда же бы и вернулся.
- Ася, тебе еще что-то взять? – Сорьонен затормошил ее за плечо. – Может, кофе?
- Нет, спасибо, - автоматически отозвалась Ася и вдруг поняла, что де ля Серна куда-то исчез. Его тарелку и кружку уже унесли, а она даже не обратила на это внимания.
Девушка встряхнула головой. Было муторно, точно она задремала и еще не вполне проснулась.
- А где посол Гондураса?
Отец рассмеялся.
- Звучит как-то ругательно. Он уехал домой, кажется.
- Давно?
- Минут пятнадцать назад.
- А почему не попрощался?
- Он попрощался, - доктор посмотрел на нее с едва ощутимым укором. – А вот скажи мне, милый ребенок, бывало, что ты, например, шла в одно место и оказывалась совсем в другом?
- У меня постоянно такое со школой.
- Я не об этом.
Ася потерла лоб. Голова соображала плохо. Кажется, лучше всего было и правда лечь спать, причем не на столе в кондитерской, а в своей родной кровати.
- Я подумаю над твоим вопросом, - пообещала она. – А пока давай просто пойдем домой.
Сорьонен нехотя согласился, но всю обратную дорогу отчего-то крепко держал дочь за руку и время от времени тревожно на нее поглядывал.
...Метель закрутила на неделю, не меньше.
Часть притихла, военные ныкались по казармам и прочим теплушкам, продрогшая техника жалась в капонирах. Собаки жалобно выли - чуяли полярных волков, бродивших неподалеку под прикрытием снежной круговерти.
К больничке, запрятанной почти в самом необитаемом углу базы, старался никто без крайней надобности не ходить. Там было как-то по-особенному неуютно, темно, и мело, кажется, даже сильнее. Окна кургузого здания едва светились, шквальныйветер рвал с крыши листы жести, те взвизгивали на все лады поистине адским хором.
Заболеваемость, и без того невысокая, в дни метели снизилась до нулевой. Если кто и отморозил нос, пробираясь от казармы до столовой, лечились народными средствами и заговорами.
Ковальский, живо представив себе толпу обмороженных и сопливых бойцов, временно отменил построения и лишь наведывался то в казармы, то в красный уголок – проследить за порядком. Впрочем, леденящий холод и завывания ветра даже его лишили привычного административного рвения. В песнях пурги чудились ему нездешние, страшные голоса. Задвинув шторы, Ковальский сидел до глубокой ночи в своем кабинете и читал в свете настольной лампы. Желтый круг света создавал какой-никакой уют, а сон командира избегал. Даже когда глаза уставали, а буквы начинали меняться местами, и Ковальский обреченно укладывался на жесткий диван, имевшийся тут же, то все равно ворочался с боку на бок и опасался закрыть глаза. Не нравилась ему эта погода. Впрочем, поделиться с кем-то своими опасениями начальник части, конечно же, не мог – не полагалось, да и репутация сковывала по рукам и ногам.