Почему доктор ему «тыкает», думать не стал, вместо этого отнесся к проблеме практично. Ясно, что Сорьонен служит давно и местность знает, а значит, просто так вредничать не стал бы. Но что делать, не бросать же людей?
Впрочем, майор и сам очень ярко себе представлял, как они пролетают прямо над пострадавшими на «пингвине», пострадавшие машут им ручками – а они в ответ тоже машут. Потому что больше ничего сделать не могут.
- Ваши предложения? – выдавил он, наконец.
Доктор ощерился.
- Я бы туда вообще не лез, - прямо сказал он. – Там двухсотые.
- Уверен?
- Процентов на девяносто девять. Много времени прошло. Какая температура на улице, смотрел? Плюс крушение. Кстати, там водятся мишки.
- А ты сможешь спокойно спать, зная, что мог попытаться спасти людей, но не стал?
- Я смотрю на это немного иначе, - доктор не отводил взгляда, в светло-голубых глазах стыла ледяная пустыня пострашней той, что была вокруг. – У тебя есть десять человек вполне живых бойцов, которых ты можешь погубить, пытаясь спасти еще сколько-то, с большой вероятностью уже мертвых. Как командир, ты должен думать прежде всего об этом.
Ковальский незаметно сглотнул.
Сорьонен был тысячу раз прав, а еще подумал о том, о чем следовало бы ему самому. Проблема была только в том, что такой образ мысли для Ковальского был глубоко неприемлем. Вот потому-то и угодил он в эту заполярную часть вместо космической программы...
- Я тебя услышал, - твердо сказал он. – Но я так не могу. Совесть не позволяет.
- Совесть... – задумчиво повторил доктор. – Совесть – это хорошо.
Они какое-то время молчали. Драгоценное время, отнятое у замерзающих французских ученых.
- Давай хоть попробуем, - попросил Ковальский и неожиданно для себя взял доктора за плечо. Доктор тяжело вздохнул.
- За это тебя всегда уважал, - невнятно сказал он.
Майор встряхнул головой, прогоняя очередное видение себя самого, замершего с шашкой наголо среди березок. Вокруг синели зимние сумерки, а снег – чистый-чистый, да только отчего-то забрызган кровью...
- Ладно, пора, - объявил он.
Сердце стучало в ушах вовсе не из-за того, что предстоит взлетать на едва знакомой машине, идти на бреющем над ледяным адом и как-то найти в нем упавший самолет.
И что-то возможно сделать дальше.
- Ну, давай попробуем, - сказал доктор, закинул на плечо огромную сумку с красным крестом и пошел к «пингвину».
И он, наверное, что-то другое сказал, но командиру вдруг послышалось едва различимое «Маруся».
Глава 10
- То есть ты умеешь летать на самолете!
- Умею, - невозмутимо подтвердил Ковальский. – Я же летчик.
Он отхлебнул чаю и зачем-то снова выглянул в окно. Небо за нестройной грядой домов начинало светлеть.
- Мне кажется, уже очень поздно.
- Или рано, - Ася подозревала, что едва ли сможет уснуть, если рассказ прервется на самом интересном месте.
- То и другое, - Макс зевнул и обтер глаза рукой. – Знаешь, я что-то устал.
- Так и знала!
- Кстати, мне завтра с утра на работу...э-э-э... то есть уже сегодня. Так что прости, но историю придется немного прервать. Или утром спроси у отца, он хотя бы лучше понимает, что там было.
- А ты – нет?
- А я – нет, - согласился Ковальский. – Спокойной ночи, дочь шамана.
И его в кухне не стало.
Наверное, Ковальский вышел в коридор и отправился, к примеру, умыться в ванную, но Асе показалось, что он просто растаял в сером квартирном сумраке.
- Маруся... – медленно повторила она незнакомое имя. – Интересно, кто такая Маруся?
Мать, насколько она помнила, звали Мариной, так что, возможно, до Маруси это как раз и сокращалось. Но зачем ее вспоминать, собираясь спасать каких-то несчастных французских ученых?
Странная история...
Между тем, и правда, стоило хоть немного поспать. В школу она уже явно не собиралась, но совсем жертвовать сном все-таки вредно – начинаешь потом грезить наяву и засыпать в кондитерской прямо над недоеденным тортом.
Устроившись в постели, Ася наткнулась на что-то твердое под головой. Ну конечно, ноутбук! Как давно она его не включала и не смотрела новых серий выходивших сейчас аниме? Кажется, неделю точно. С тех пор, как вернулся отец и все началось...
Спустя минуту она уже крепко спала и не видела, как в дверях комнаты материализовалась худая белесая фигура. Доктор тяжело вздохнул и поправил сбившееся одеяло.
- Ты уверен, что это хорошая идея? - Ковальский выступил из коридора.