- Поэтому, - сразу согласился доктор, взял его под руку и потащил в юрту. – Пойдем, чаю попьем.
- Давно пора! – обрадовался Тао Мэй, наблюдавший за сценой с некоторой дистанции.
Очевидно, не хотел оказываться между двух огней. Впрочем, Ковальский начал подозревать, что азиат не вполне материален в общепринятом смысле этого слова. Ну, либо владел способностью к телепортации, кто ж его знает!
В юрте было темно и душновато.
Пахло шерстью, благовониями и мясом, которое варилось на очаге в большом алюминиевом тазу. Рассмотрев сосуд получше, Ковальский предположил, что стирка или омовение жильцов тоже происходят в этой же таре по мере необходимости. Но мясо, наверняка, варили чаще всего.
- Суп скоро будет, - пояснил Тао Мэй и вытащил огромный чайник, темно-зеленый, до последней составлявшей его молекулы советский, с чуть облупившейся у носика эмалью и поникшим свистком. – Пейте пока чай.
- Осторожно только, - предупредил Сорьонен. – Чай тут своеобразный. Много сразу не пей.
- Да ну что ты! – возмутился азиат. – Хороший чай!
- Я и не говорил, что плохой! Просто после него суп уже может не поместиться.
- Помню, помню, как тебя сморило! Голодный был, плохо вас там в армии кормили...
- А сейчас хорошо? – заинтересовался Ковальский.
- Приемлемо, - дипломатично ответствовал доктор и протянул ему большую пиалу, по бокам которой вытянулись в карьере разноцветные кони. От напитка, беловатого, с каплями жира, дрейфовавшими по поверхности, шли пар и очень странный запах. – Вот, пробуй.
- Чеснока добавил! – гордо сообщил Тао Мэй.
Это Ковальский уже и сам почуял, и отдал бы полцарства за простой индийский чай из сухпая, но сухпай был от него теперь так же далеко, как и все остальные известные блага цивилизации. Зажмурившись, он отхлебнул чаю.
Нутро сразу заполнило теплом, хотя вкус у напитка был крайне непривычный.
Со второго глотка бросило в жар.
- Так-то получше! – одобрил Тао Мэй, заметив, что лицо у командира стало бордовым. – Все болезни от холода!
- Жирное нормально переносишь? – уточнил вдруг доктор.
- Плюс-минус.
- Тогда не увлекайся. Понемногу привыкнешь.
- А придется?
- Ковальский, я бы знал!
- Ну, у меня сложилось впечатление, что тебе тут все знакомо, - удивился Максим.
- Как сказать, - медленно проговорил доктор. – В этой жизни я тут еще не бывал.
Следующим глотком чая командир подавился.
Глава 22
Кто-то за их столик сел, и наполовину улетевшая в великие степи Ася сперва ничего не заметила. Может, по ошибке? Но ошибки, оказывается, не было. Посол Гондураса с легкой печальной улыбкой сморел на нее. Потом смутрился и стал смотреть на стол, где стыли остатки обеда.
- О, привет, Франс, - заметил его Ковальский. – Ты к нам какими судьбами?
- Шел мимо, смотрю – вы сидите. Обратно иду – все еще сидите. Решил поздороваться.
- Ты вовремя, - вздохнул Макс. – Я тут пытаюсь объяснить эту фишку со смертью нашему юному поколению, но почему-то не могу. Не мастер слова, как-никак.
- Да все в порядке! – вмешалась Ася.
- Вот настоящий мастер слова и классической литературы, - настоял Ковальский. – Пусть он расскажет.
- То есть ты тоже в курсе всего, - констатировала девушка. – И тоже умер пару раз?
- Один раз – точно. Только в отличие от этих психов, я спокойненько умирал от рака лет двадцать, а потом взял и все-таки умер, - не изменившись лицом, сообщил посол Гондураса.
Ася промолчала.
Ей стало не по себе, и что умного сказать на такое сообщение, она просто не знала. Вместо этого смотрела исподтишка на точеное лицо с неестественно бледной кожей.
- А сейчас ты не болеешь? – вдруг вырвалось у нее.
- К счастью, нет, - натянуто рассмеялся де ля Серна. – Просто загорать не люблю.
- Это ты зря, - хмыкнул покрытый веснушками Ковальский. – Солнышко всех любит.
- Особенно меня, - насупилась Ася, которую попытки загорать летом на даче приводили сперва к свекольному цвету лица, а потом кожа сразу начинала сходить целыми лоскутами, как у змеи в линьку.
Посол Гондураса почесал висок – и даже это нехитрое действие вышло у него деликатным, в отличие от того же Яна, который, поправляя почти отсуствующую прическу, напоминал блохастую псину.