Я очнулась на песке в одежде и платком замотанным вокруг головы и не могла понять, спала я или что это, вообще, было? Ветер все еще дул сильный, и песок давно обосновался у меня в волосах и носу. Как это я еще не задохнулась? Что это все собственно значит? Когда видимость стала получше, то ничего я не увидела. Ни пальм, ни шатра с персиками, ни озера, в общем, ни шиша я не увидела. Искупалась, тоже мне! Все иллюзия. Привиделось. Стало же совсем досадно, когда почувствовала, что пальцы мои сжимали рукоятку Луча. Он мерно пульсировал в руке и был явным доказательством того, что все это мне не привиделось. Интересно, а то, что я поела, в желудке осталось? Прислушалась к организму — кушать хотца, но персик где-то там болтается.
Легла на спину, не выпуская из рук Луча, и отдыхала. Если это можно так назвать. Солнце здесь, похоже, не двигалось. Как оно стояло в зените, когда я сквозь арку прошла, так и не подвинулось ни влево, ни вправо. Время остановилось. Обратила внимание на то, что биение сердца и дыхание были абсолютно ровными, как во сне. Что же это такое Пустыня? Если Зод вертит ею, как хочет, почему бы мне не попробовать? Я ведь тоже Приемник Светила. Подумала, на том и порешила, а наколдую-ка я себе мороженного с шоколадной крошкой да в хрустящем вафельном стаканчике. Пока пыталась наколдовать вспомнила случай из детства. Я уже в детдоме была и ко мне в гости пришли деда Василий и какая-то тетка. Он когда-то жил по соседству с нами и принес мне мороженого. Любил он меня и жалел сильно, но не позволили ему меня удочерить. Старый сильно сказали. Так вот, мороженое на солнце уже подтаяло и выглядело так аппетитно, что терпения не было. Но тут прибежала наша комендантша, забрала мороженое (сказа потом в холодильнике я смогу его взять), а деду Васю вежливо попросила уйти, мол, сончас начинается. Мороженого я от нее потом так и не дождалась. Но решила выкрасть его под покровом ночи. Надела носки, чтобы не слышно было топота босых ног или тапочек, серый халат и пошла. Кухня с холодильником находились в другом крыле здания, и идти туда надо было по темени, да еще ночью, да после порции страшилок перед сном, что я травила мальчишкам… В общем, неблизкий путь. Добралась я до столовой благополучно, двери которой не запирались на ключ, но на ручки вешали цепь, на которой и висел огромный амбарный замок. Щель между дверями, благодаря цепи, позволила мне пролезть внутрь, в святая святых нашего детдома. Столовая была небольшая, быстро, как мышка я ее пересекла и в благоговейном страхе предстала пред заветным холодильником!
До ручки дотянуться можно было, лишь приподнявшись на цыпочках. А она еще и заедала. Я помучилась, и потом чудное диво предстало пред моими очами. Освещенные изнутри тусклой лампочкой полки были забиты всякой всячиной: банка сметаны, бумажные пакеты молока, варенье, даже яблоки и груши были там! А там, на верхней полке высокого холодильника стоит тарелка и, наверняка, в ней мое мороженое, растекшееся по тарелке. Я попыталась дотянуться до полки, но росту во мне не хватало. Надо бежать за стулом, деваться не куда. Я обернулась к столовой, в которой в определенном порядке стояли столы и стулья, и мне вдруг стало жутко. Я никогда не была здесь одна в темноте. И помещение это казалось уже просто огромным, а потом резко начало уменьшаться в размерах. Холодный свет от открытого холодильника тяжелым грузом лег на плиточный пол, спотыкаясь о ножки перевернутых стульев и рисуя на стене неприятные образы. А самой страшной была тишина. Ведь не бывает так, чтобы даже шороха никакого не слыхать, а только собственное испуганное дыхание. Я тихонечко, но, торопясь, направилась к стульям. Уж лучше бы я надела тапочки и хоть что-то можно было услышать, кроме гнетущего затишья. Сняла тяжелый стул со стола и, с опаской, повернувшись, потопала обратно.
Самое обидное, что мороженного в тарелке не было. Остатки, что прорисовались от ложки выгребавшей сладкую субстанцию, казались просто издевкой. Я так и стояла с тарелкой в руках на стуле и плакала. Слезы обиды бежали по щекам, соленые-соленые. Я размазала их рукой по лицу и услышала шорох.
На удивление, я не вспомнила детских страшилок. Я боялась, что это наша комендантша, которую мы за глаза звали Фриц, меня подкараулила. Тогда порки не избежать. Я быстро слезла со стула и начала прикрывать дверцу, когда ее обхватила пятерка пальцев страшных и полупрозрачных. Медленно и высоко подняв голову, я увидела что-то очень жуткое, шипящее и накатывающее на меня. Пронзительно закричав во все мое детское горло, я упала на пол и потеряла сознание. Или просто не помню, что случилось потом. На следующий день мне сильно попало за то, что проникла в столовую и воровала с холодильника. Но уже не это было страшно, стоять в коридоре на коленях на горохе оказалось сущим пустяком. Страшно было засыпать и видеть эту серую руку и изъеденное шрамами лицо, рассыпающееся в прах.