Аллилуевой было так же сложно, как и всем окружающим, объяснить действия своего отца. Ее отношение к Сталину можно назвать парадоксальным. Его преступления вызывали у нее отторжение. Но при этом Сталин был ее отцом, и детская память сохранила его любовь, пока любви этой не пришел конец. Она пыталась угадать, с переменным успехом, что толкало его к бесчеловечным решениям. «Я не думаю, чтобы его когда-нибудь мучили угрызения совести; не думаю, чтобы он когда-либо их испытывал. Но он не был и счастлив, достигнув предела в своих желаниях, убивая многих, сокрушая других и зарабатывая восхищение третьих».
Однако, она предупреждала, что считать его просто чудовищем было бы непоправимой ошибкой. Вопрос в том, что происходит с человеком в его частной жизни и внутри определенной политической системы, которая направляет ход истории. Она всегда настаивала, что отец никогда не действовал в одиночку. У него были тысячи последователей.
Светлана Аллилуева мечтала, что на Западе она сможет начать карьеру писателя и найти кого-то, с кем получится разделить личную жизнь. Несмотря на героические попытки, она видела, что проиграла, хотя другие и сомневались в этом. Удивительнее всего то, что ей вообще удалось выжить.
Бегство
В семь часов вечера шестого марта 1967 года такси подъехало к открытым воротам американского посольства на Шантипат-авеню в Нью-Дели. Под бдительным взором полицейского-индийца оно двинулось по кольцу перед зданием. Взгляд пассажирки на заднем сидении скользнул по зеркальной глади круглого пруда, неподвижного и безмятежного под меркнущими лучами солнца. Несколько уток и гусей все еще плавали под струями воды, вздымавшимися с его поверхности. Стены здания посольства были построены из узорчатых бетонных конструкций, которые придавали зданию грациозность и изящество. Женщина отметила, как сильно оно отличается от бесстрастного, казенного здания советского посольства, которое она только что покинула. Вот она, Америка.
Светлана Аллилуева поднялась по широким ступеням и бросила долгий взгляд на американского орла, изображенного на стеклянной двери. Все важные решения в своей жизни она принимала, не раздумывая. Светлана знала: стоит ей перешагнуть через порог, и вся ее былая жизнь уйдет безвозвратно. Она не сомневалась, что гнев Кремля вскоре падет на ее голову, но чувствовала себя на подъеме и в то же время очень напуганной. Она приняла важнейшее решение в своей жизни, она сбежала, но куда – пока не имела понятия. Светлана не колебалась. Стиснув ручку маленького чемодана, она нажала на кнопку звонка.
Дэнни Уолл, морской пехотинец, дежуривший за стойкой, открыл дверь. Он опустил глаза на миниатюрную женщину, стоявшую перед ним. Средних лет, опрятно одетая, без особых примет. Он собирался сказать ей, что посольство закрыто, и тут она протянула ему паспорт. Уолл побледнел. Он запер за ней дверь и проводил в маленькую комнату по соседству. Затем набрал номер Роберта Рейла, второго секретаря Американского посольства в Нью-Дели, заведовавшего гостями не по записи (посольский термин для невозвращенцев). Рейла не оказалось на месте, но через несколько минут он перезвонил, и Уолл назвал секретный код, обозначавший советского перебежчика в посольстве. Тихим вечером в индийской столице Рейл ожидал этого меньше всего.
Он примчался в посольство в 7:25, его проводили в комнату, где женщина беседовала с консулом Джорджем Хьюи. Она повернулась к вошедшему Рейлу и едва ли не первыми словами, которые он услышал, были: «Ну, вы мне, наверное, не поверите, но я дочь Сталина».
Рейл смотрел на тихую привлекательную женщину с медными волосами и бледно-голубыми глазами, невозмутимо взиравшую на него. Ее облик не совпадал с его представлениями о дочери Сталина, хотя он и сам не мог четко описать эти свои представления. Она передала ему советский паспорт. Рейл взглянул на имя: гражданка Светлана Иосифовна Аллилуева. Мысленно он перебирал варианты. Она могла быть советской подставной уткой, агентом контрразведки или просто сумасшедшей. Одно было ясно, судя по отчеству, ее отца звали Иосифом. Джордж Хьюи растерянно произнес: «Так вы говорите, вашим отцом был Сталин? Тот самый Сталин?»