Каз просто представить себе не мог, что какая-нибудь девушка по собственной воле может не жаждать его чар. Тем более за те месяцы, что они были вместе, не отрывая от него обожающих глаз, отдавая всю себя без остатка, она лишь укрепила его тщеславие. То, что он сейчас обхаживал её, было лишь из принципа — доказать ущемленному самолюбию, что он может получить все, что пожелает. Было бы желание.
Может, Сусанна права. Может, стоит все-таки пустить через него пару разрядов.
— Альбом, — скомандовала Сусанна, требовательно протягивая руку, словно хирург за скальпелем.
Властность в характере лучшей подруги Кару по масштабам была прямопропорциональна её физическим данным. В туфлях на платформе она едва переваливала за метр пятьдесят. Кару, при своих почти ста шестидесяти сантиметрах, казалась гораздо выше из-за длинных, как у балерины пальцев и шеи. Она никогда не занималась балетом, хотя из-за фигуры можно было именно так и подумать. Но только из-за фигуры. Не так часто встретишь балерину с ярко-синими волосами и созвездием татуировок на пальцах.
Одиночные татуировки-слова, опоясывающие её запястья, как браслеты — на одном "правдивая" и "история" на другом — стали видны, когда она полезла в сумку за своим альбомом и передала его.
Когда Сусанна взяла альбом, двое студентов — Павел и Дина — подошли поближе и стали заглядывать ей через плечо. Альбомы Кару были почти культовыми. Они блуждали по школе, передаваясь из рук в руки и являясь предметов постоянных обсуждений. Этот, был под номером девяносто два из бесконечной серии, был скреплен резинками. Как только Сусанна сняла их, альбом будто взорвался. Каждая его страница была покрыта таким слоем мела и краски, что было удивительно, как стягивающие резинки вообще выдержали. С открытых страниц смотрели персонажи, уже ставшие фирменным знаком Кару — великолепно изображенные и глубоко странные.
Это была Исса — от талии вниз удав и женщина в верхней части туловища. С голой, роскошной грудью как из Кама Сутры, с капюшоном и клыками кобры и ангельским лицом.
Обладавший жирафо-подобной шеей сгорбленный Твига, с увеличительным стеклом ювелира, вставленным в прищуренный глаз.
Язри, с клювом попугая и глазами человека, державшая в руках блюдо с фруктами и кувшин вина. Выпавшие из-под платка рыжие завитки волос легким облаком обрамляли её лицо.
И, конечно же, Бримстоун — он был звездой альбома. Здесь он представал с кишмишем, надетым на завиток одного из его огромных бараньих рогов. В фантастических историях, рассказанных Кару в альбоме, Бримстоун занимался желаниями. Иногда она называла его "Продавцом желаний", а порой просто брюзгой.
Она рисовала этих существ еще с тех пор, как была ребенком, а её друзья имели привычку говорить о них как о реально существующих.
— Что задумал Бримстоун на этих выходных? — спросила Сусанна.
— Все как обычно, — ответила Кару. — Скупал зубы у убийц. Вчера он раздобыл несколько крокодильих зубов у того ужасного браконьера из Сомали. Но идиот попытался обокрасть Бримстоуна, и за это чуть не был задушен его ошейником-змеей. Повезло еще, что жив остался.
Сусанна нашла эту иллюстрированную историю на последних страницах: Сомали с закатившимися глазами, а на его шее обвилась тугой удавкой змея толщиною в плеть. Как разъясняла Кару, чтобы попасть в магазин Бримстоуна, люди должны выполнить обязательное условие — надеть на шею одну из змей Иссы. Благодаря этому в случае, если посетитель пытался выкинуть какой-нибудь номер, его легко было угомонить при помощи удушения, которое не всегда приводило к смерти, или укуса за горло, которое становилось фатальным всегда.
— Как тебе удается выдумывать такое, маньячка? — С ноткой завистливого удивления в голосе спросила Сусанна.
— А кто сказал, что я выдумываю? Я же уже сто раз тебе говорила — это все на самом деле происходит.
— Ну да, как же. И цвет твоих волос тоже натуральный.
— Абсолютно. — Ответила Кару, пропуская сквозь пальцы длинную синюю прядь.
— Ага, так я и поверила.
Кару лишь пожала плечами и, беспорядочно скрутив волосы и подняв их на затылок, закрепила, вставив в это импровизированное гнездо кисточку для рисования. Её волосы на самом деле от природы были цвета глубокого аквамарина, как будто только что из тюбика с краской. Но, признаваясь в этом, она каждый раз загадочно улыбалась, не оставляя у собеседника сомнений, что обманывает. С годами она поняла, что это верный способ говорить правду и не боятся, что тебе поверят. Поступать так было гораздо легче — не нужно было ничего выдумывать и не было шанса запутаться в собственном вранье. Поэтому теперь это стало её неотъемлемой частью: Кару с её хитрой улыбкой и чокнутым воображением.