— Мне кажется, что это очень красивые камушки, — сказала она. — Они и в самом деле красивые, Тим?
Букет для Джейн Бьянка сидела на утесе. Чайки перекликались между собой. Одни из них расселись на уступах, другие стремительно бросались вниз за добычей, третьи лениво парили, расправив крылья. Девочка не замечала их. Она смотрела только на море. Скоро должен появиться пароход. Он пересечет залив, войдет в гавань Скуапорта… и увезет Дженни и Тима.
Бьянка узнала о том, что ее друзья должны уехать, от Энни. Та сказала об этом, вручая Бьянке подарки, которые они передали с Дунканом: ярко— красный шерстяной свитер (ни разу не надеванный) — от Джейн и нитка бус — от Тима. Недорогие — зеленого стекла — бусы продавались в лавке Дункана. Но Бьянке казалось, что ничего красивее она в жизни не видела, и она надела их вместе с красным свитером. Время от времени девочка непроизвольно касалась их пальцами, чтобы убедиться, на месте ли они. Бусы обрадовали Бьянку. Но не настолько, чтобы окончательно вытеснить боль из сердца.
От этой боли можно избавиться единственным способом. Но у Бьянки не хватало на то храбрости. Дункан предложил подвезти ее в город, чтобы попрощаться с детьми. Но она вцепилась в руку Энни и отрицательно мотнула головой.
— Девочка все еще в трауре. Она скорбит, — объяснила ее поведение Энни.
Да, конечно, скорбь еще не прошла. Но дело было не только в ней. То, что Бьянка едва не утонула, что оказалась буквально на краю гибели, — на самом деле спасло ее от душевного потрясения. Это переживание в какой-то степени притупило горечь потери. Когда она наконец пришла в себя, когда прошли слабость и шок, ужас пережитого в ту страшную ночь представился ей чем-то вроде кошмарного сна. И хотя она все еще горевала о Смите, это была уже не острая боль, а тихая печаль — словно все случилось давным-давно.
Тем более значимыми стали для нее сейчас Тим и Джейн. Когда Дункан ушел, она прижалась к Энни, уткнувшись лицом в плечо. Но как только заслышала звук мотора, бросилась наружу:
— Мистер Дункан, подождите меня!
Но фургончик уже с грохотом запрыгал по неровной дороге, и водитель не услышал ее из-за шума. Она остановилась у ворот. Слезы хлынули из ее глаз. Энни вышла следом.
— Ты еще успеешь добраться пешком до отеля, время у тебя есть, — сказала она.
Но Бьянка почему-то расплакалась еще сильнее.
Тут Энни потеряла терпение:
— Пойдешь ты или нет — мне все равно. Я не могу понять, чего ты хочешь.
Бьянка и сама не понимала. То же самое она переживала, когда ее звали на пикник. Ее разрывали противоречивые желания: страстное стремление присоединиться к ним и страх. Отчасти из-за привычной застенчивости, отчасти из-за того, что она боялась расспросов Тима, отчасти из-за того, что ее не оставляли воспоминания о том, как он допрашивал ее в отеле, — столько всего теснилось в груди, что она не могла разобраться в своих чувствах. И с каждой минутой ей все труднее было решиться на что-либо, прийти к чему-то одному. Поэтому она надела свитер и бусы и забралась на скалу. Ей казалось, что там сердце не так будет саднить.
Но и на скале ей было не по себе. Успокоение не приходило. Она даже не могла закрыть глаза, как прежде, и полетать вместе с чайками. Потому что Тим объяснил: видеть сквозь стены, знать, что происходит за углом, и летать с чайками — своего рода игра. Она уже не была больше колдуньей. Она стала самой обыкновенной девочкой, которая остро переживала свое одиночество. Она ощущала одиночество и прежде, но еще никогда это чувство не было таким болезненным, как сегодня. Когда она пойдет в школу, там будут дети, с которыми она сможет играть. Энни сказала, что они больше не будут сторониться ее, дразнить и смеяться. Но сейчас ей не было дела до других детей. Сейчас ей хотелось увидеться с Джейн и Тимом. Особенно с Джейн. Если бы она только могла сказать «до свидания» и услышать в ответ, что Джейн приедет еще раз, ей бы стало намного легче…
Бьянка сидела, печально смотрела на море и мучилась из-за собственной нерешительности. День был ветреный. Легкая рябь покрывала залив, и белые гребешки убегали к горизонту. Чайки, как поплавки, покачивались на волнах. Пароход еще не показывался. Но пока она сидела, несколько лодок уже пересекли залив. Бьянка знала, куда они все плывут: к пещере Колдуньи.
Слух о находке Джейн облетел весь остров. Энни об этом рассказал мистер Дункан:
— Коробка лежала на самом видном месте: в черепе на выступе скалы. Подумать только, какая наглость! — воскликнул Дункан. — Можно сказать, череп пялился прямо на тебя! Рубины, бриллианты, изумруды — на несколько тысяч фунтов! Если не миллионов фунтов…