— Не надо к бабушке! — мотнула головой Клара.
Бабушка Римма своими поучениями могла довести до белого каления любого, уж кто-кто, а она хорошо это знала. А если бабушка узнает о прегрешениях внучки, то вымоет голову изнутри начисто, тогда вместо института и всего, что там дальше, Клара получит психушку. На всю оставшуюся жизнь.
— Значит, сидишь дома! И готовишься к экзаменам!
Отец отпустил ее, и она отправилась к себе, но по пути свернула в комнату к брату. Тоша лежал в кровати под одеялом, отвернувшись к стенке и делая вид, что спит. Клара с силой тряхнула его за плечо.
— Ты чего? — не поворачиваясь к ней, спросил он сонным голосом.
— Спишь, да?
— Так время уже… — Тоша поднял руку и махнул в сторону стола, на котором стоял будильник.
— Отец меня вчехляет, а ты спишь? Тебе неинтересно, да?.. Это же ты ему накапал!
— Да нет, не я!
— Сейчас пойду на кухню, вскипячу ведро воды и вылью на тебя! Ты меня знаешь!
— Кто ж тебя, дуру, не знает! — вскочил Тоша.
— Я — дура? — нахохлилась Клара.
— А кто ты?.. Таскаешься с этим!
— Значит, все‐таки ты настучал!.. Ну, спасибо тебе, братец кролик!.. С заячьей душой!
— На самом деле это не я, — отвел глаза Тоша.
— А кто? Вадим?
— Запал он на тебя! Крыша у пацана едет!
— Какой он пацан? Щегол пернатый!
— Он тебя тогда выследил. Ну, когда этот, Семен, тебя на хату к себе увел.
— На какую хату?.. Просто чай сидели пили.
— Но ведь были!
— А ты отцу меня слил!
— Ну, Вадим сказал, что тебя спасать надо. С бандитами свяжешься, костей потом не соберешь… И я с ним согласен!
— Значит, так! Скажешь своему Вадиму, чтобы ноги его здесь не было!.. Да и тебя видеть не хочу!
Отец сдержал свое обещание, утром он ушел, заперев дверь на нижний замок, без ключа не открыть. Ключ имелся только у Тоши, но братец дурашливо перекрестился в ответ на просьбу Клары выпустить ее. Боялся он отца и не мог его ослушаться.
И телефон отец отключил, весь день Клара просидела под замком, отрезанная от внешнего мира.
Следующий день стал всего лишь продолжением этого безумного заточения. Но вечером появился Семен, постучал в дверь. Клара поднесла губы к нижней замочной скважине и сказала, что находится под домашним арестом.
Вечером того же дня отец вернулся с работы и принес билеты к экзаменам, в гороно не поленился съездить, связями обзавестись.
Но подготовка к экзаменам не задалась. Уже утром следующего дня снова появился Семен. Перебрался с одного балкона на другой, зашел в дом и снова, в какой уже раз, лишил Клару опоры под ногами…
Глава 4
Ирония судьбы может быть как с легким, так и с тяжелым паром. Шустов конкретно посадил Клару под домашний арест, Семену приходилось рисковать своей жизнью, чтобы пробраться к ней через балкон. Ему бы морду Шустову набить, а он фактически работает на его завод. На «Южный порт» с пацанами подъехали, посмотреть, что здесь да как. Аккумуляторы — товар дефицитный, авторынок проглотит всю партию, но «Южный порт» — это владения чеченцев, они так просто чужаков к себе не пустят. Как минимум обложат сбыт данью или хотя бы попытаются сделать это. А дядя Миша никому ничего платить не собирается. Он ударился в коммерцию, мало ему «слам» с завода снимать, так он еще аккумуляторы подрядился в массы толкать. С наваром в две-три госцены, а то и больше. После павловской реформы в начале года цены слетели с катушек, но так и народ не спит, люди спешат избавиться от денег. Стольники и полтинники уже «сгорели», та же судьба могла постигнуть четвертные и червонцы, люди это понимали, поэтому хватали наличность и бежали на рынки. И с книжек деньги снимали — по пятьсот рваных на руки в месяц, больше не дозволялось.
— Спокойно, пацаны! Ходим, не оглядываясь!
Серега шел, засунув руки в брюки, и у Жоры Душмана походка от колена, с приседом. Лева Кот семечки в рот кидает, кожуру сплевывает дальше, чем видит. Бойцы они бывалые, смотрятся мощно, мужики у своих машин старательно прячут глаза, боятся смотреть на них. Леша Пятак и Рома Шток тоже смотрятся неслабо, удар держать умеют. Да и Семен чувствовал себя довольно уверенно. И за него, если вдруг что, подпишутся, и сам он лучше сдохнет, чем кого‐нибудь из своих бросит.
Дядя Миша говорил, что чеченцев здорово потрепали менты. За «Южный порт» они бились жестко, лихо выходили на «стрелки» с бауманской братвой, долгопрудненских мочили, солнцевских. Махач, поножовщина, стрельба. Бауманским крепко досталось, их старшаки попали под раздачу в московском кабаке, такая резня была… Но и менты не зевали, круто проредили чеченские ряды. Не видно их на рынке, никто не подходил к пехорским. Да и Серега ни к кому не цеплялся, ходил, присматривался, спрашивал. Всем аккумуляторы нужны, а торговать можно прямо с машины, на рынке все почти так делают, стоят «Лады», «Волги», «Москвичи», а на капотах запчасти разложены. Семен только и успевал ловить затравленно-враждебные взгляды. Страшно мужикам, боятся они бандитов, но также люто и ненавидят их… Его, Семена, ненавидят. А другие бандиты будут его убивать, если увидят в нем опасность… Но разве кто‐то обещал ему легкую жизнь?