— Раздевайся. — наверное от страха я даже не сразу поняла, что этот приказ отдали мне.
Артур смотрел на меня как на пустое место, но при этом разглядывал. Взглядом прошёлся по груди, она у меня почти третьего размера и на моей хрупкой фигуре смотрится довольно объёмной. Затем его взгляд прошёлся и по моим покатым бёдрам. Я рефлекторно свела ноги и даже не сразу обратила внимание, лишь едва заметно приподнявшийся уголок губ Артура, указал мне на это.
— Мирослава, ты действительно плохо слышишь? — а вот сейчас голос Руслана, разумеется, на фоне тембра Артура, казался мне совершенно спокойным, размеренным. Мне даже на мгновение удалось прийти в себя. Сделать вдох. Правда, получилось очень шумно, оказывается я всё это время не дышала, или же если и дышала, то значительно экономя кислород.
Я по-прежнему стою неподвижно. Смотрю теперь на Руслана, неосознанно ищу в нём защиту, голова кружится, перед глазами туман.
Кай подходит ко мне, берёт за предплечье и тянет вперёд. Он ставит меня перед своим братом. Я смотрю на то, как вздымается его грудная клетка. Выше взгляд поднять я просто не в силах.
Руслан стоит позади меня. Он убирает мои волосы назад, а в следующую минуту и вовсе тянет с них резинку.
Я даже боли не чувствую, хотя знаю, что достаточно туго затянула конский хвост.
Длинные русые волосы рассыпаются по моим плечам. Я по-прежнему не шевелюсь, всё так же боюсь, но ровно до того момента, как слышу треск ткани.
Я словно из глубины вынырнула. Из моего рта вылетел гортанный звук. Сама не знаю, как получилось, но я вывернулась из сцепки рук Кая. Руками обхватила себя в попытке прикрыться. Артур разорвал на мне блузку.
По взгляду мужчин я поняла, что они не ожидали от меня этого. Руслан даже растеряно, в то же время не без удивления посмотрел на свои ладони, в которых больше нет моих плеч.
— Не прикасайтесь ко мне! — голос дрожал, причём очень сильно. Я это понимала, но я живой им не дамся.
— Сюда подошла! — снова приказ Артура, причём я, понимаю, что сейчас совершаю самую большую глупость в своей жизни. Я намерена перечить. Я не сдамся, не позволю.
— Нет! — взгляд мужчин становится ещё более тяжёлым. Причём у обоих он практически одинаковый.
Движение Артура не выдаёт и капли волнения или злости. Подойдя к столу, он достаёт из пачки сигарету, подкуривает её, делает глубокую затяжку. А потом снова поднимает на меня свой тяжёлый взгляд.
— Подойди. — а вот теперь шутки точно кончились. Не хочу приближаться. Мне до чёртиков страшно, но вот глядя в глаза Артура, я чётко улавливаю: если не подчиняюсь — пожалею об этом.
Мне плевать на себя. Мне всё равно что будет со мной если я не подчинюсь, но папа…
Мы одни друг у друга.
Папа до безумия любил маму, и я знаю, он пережил её смерть только потому, что у папы осталась я. Мы не переписываемся лично, ему запрещено общение с внешним миром, посылки дважды в год. Этим занимается Лев Андреевич. Через хорошего знакомого он добивается и встречи с папой, приносит ему мои фотографии, я лично делаю их для него, а потом Галицкий рассказывает мне, как дела у моего папы. Разумеется, врёт что у него всё хорошо, а я, делаю вид, что верю.
Мне, буквально ломать себя приходится. Я не знаю, в какой колонии отбывает срок мой отец, а что, если именно здесь? А что, если Артур что-нибудь сделает моему папе?
От напряжения гудит спина. Ноги не сгибаются в коленях, я как на палках, медленно начинаю движение вперёд.
17 Глава
Страх сковывает мышцы. В ушах гул, голова совершенно ничего не соображает. Останавливаюсь примерно в полуметре от Артура, Руслан стоит чуть в стороне, но всё же рядом. Какое-то время мужчины испытывающе смотрят на меня.
На Руслана я не смотрю. Мой взгляд прикован пристальным совершенно бездушно глаза Артура.
Он смотрит на меня как на пустое место, и при этом я вижу в глазах его презрение. Мне кажется я ему омерзительна.
Взгляд, практически чёрных глаз, становится ещё более мрачными, не знаю как, но я понимаю, что должна приблизиться ещё хотя бы на шаг.
Я играю с огнём.
Испытываю терпение мужчин для которых я ничто, дочь их врага, ахиллесова пята своего отца, и не воспользуются этим шансом Акиевы, просто не смогут.
Почему я только сейчас это осознала? Почему только сейчас поняла, что, как только Руслан впервые выгнал меня из своего дома, я не должна была больше никоим образом попадаться ему на глаза?
Сейчас не хочу искать себе оправдания. Хочу закрыться в своей комнате, — да-да, в той самой кладовой, где не было окна. Куда помещалась только лишь односпальная кровать и почти наполовину распиленная тумбочка, которая, на протяжении всех десяти лет, пока я жила со своей тёткой, служила мне письменным столом.