Адриан прокричал, чтобы всех успокоить:
— Мы еще легко отделались! У меня все кости целы. Камень только задел меня.
Мари бросилась к супругу и обняла его, рыдая.
— Любовь моя, я не знала… Сколько раз ты так рисковал, а я спокойно ждала тебя дома!
— Мари, попроси, чтобы нас отвезли в Обазин, и вызови доктора Симона из Бейна. Он осмотрит мою ногу и займется раненым. Все, для меня с медициной покончено! Сил моих больше нет, ты меня слышишь? На этот раз это окончательное решение!
Она кивнула, не находя слов, чтобы выразить свою радость. Много месяцев Мари ждала этого решения. Адриан столько сил и времени отдал своим пациентам, что уже пора было отдохнуть — выйти на пенсию. Не помня себя от счастья, Мари сказала себе: «Теперь он никогда не уедет от меня в спешке хоть днем, хоть ночью, чтобы помочь попавшему в беду в любом уголке кантона!» Она так боялась потерять его, но теперь обрела насовсем!
Мари огляделась. Как тяжел труд каменотеса! По многу часов они проводят здесь, обтесывая гранитные блоки… И кому нужен весь этот камень? Дома, памятники, стены сооружали из каменных глыб, временами смертоносных, вдали от этой грязи. Одно предприятие заказывало камень для мостовой, другим нужно было облицевать гранитом фасад здания, а рабочие трудятся в ужасных условиях вот в таких карьерах. Она искренне им сочувствовала. Это не имело ничего общего с описаниями Жана-Батиста Канара. Послушать его, так в этой профессии не было ничего опасного. Она трудна, бесспорно, но начальник карьера, друг Адриана и Мари, чуть ли не с поэтическим вдохновением описывал жизнь рабочих, совместные обеды под солнцем или в ангаре, если погода стояла дождливая… Он говорил о своей бригаде как о семье, пусть и довольно необычной…
Еще один день навсегда запечатлелся в памяти мадам Меснье — таким, каким его восприняло ее чувствительное сердце.
Глава 33
Обазин, июнь 1961 года
Аббатская церковь с трудом вмещала толпу прихожан. В это прекрасное летнее воскресенье мессу должен был служить Даниэль Канар, который вырос в Обазине. Брат Жаннетт приезжал в городок с родителями, когда ему было три месяца, и вот теперь он смотрел на толпящихся в проходах церкви верующих с сияющей улыбкой на устах.
На сегодня были назначены и крестины сына Камиллы, рожденного в мае. Мари исполнилось шестьдесят восемь, но никто не давал ей больше пятидесяти пяти. По случаю она надела новый наряд — бежевый костюм с расшитым жемчугом шелковым цветком у воротничка. В толпе многие смотрели на нее с восхищением. Жаннетт подошла, чтобы с ней поздороваться.
— Добрый день, мадам Мари! Вы, как всегда, такая элегантная! — сделала она ей комплимент. — Камилла тоже выглядит превосходно! Знали бы вы, как я волнуюсь! Сегодня — великий день для моего любимого младшего братика!
Мари очаровательно улыбнулась молодой женщине и сказала:
— Я вижу, Жаннетт! Вы вся светитесь от радости, и я вас понимаю. Ваш брат выбрал замечательный путь! Совсем недавно его посвятили в сан, и вот он уже вернулся к нам и служит мессу в Обазине! А я вижу вас всех детьми, словно это было только вчера! Ваша мать и вы, совсем маленькие…
— Нас было шестеро, и все цеплялись за ее юбку! Ну, если быть точной, четверо самых маленьких уж наверняка! А наш Даниэль уже пять лет священник. Церемония посвящения была такой волнующей!
— Я знаю, Амели рассказывала мне о ней в деталях. Идемте, нужно поспешить, если хотим сидеть в первых рядах!
Мари оставила Жаннетт и подошла к Камилле. Дочь держала на руках своего малыша — красивого младенца, которому едва исполнился месяц. Она прошептала матери:
— Надеюсь, во время службы он не заплачет…
Гийом помахал теще рукой. Он пытался урезонить свою старшую дочь Мирей, которая бегала по центральному проходу. Девочке было всего шесть, и церковь представлялась ей прекрасным местом для игр.
Когда прихожане расселись, молодой священник поприветствовал их в Божьем храме и объявил, что после мессы будет проведен обряд крещения Базиля Герена.
Отец Даниэль был высоким молодым человеком с гармоничными чертами, придававшими его лицу выражение энергичности и безмятежности. Пламенная вера угадывалась в каждом его жесте, в его глазах, в интонациях голоса. И вот он приступил к причащению. Прихожане, получив облатку, чувствовали, что укрепились в своей вере. Мари не была исключением. Она ощущала мир в душе и в очередной раз положилась на милосердие Божие.