Радуясь, что брат поделился с ней своими сокровенными мыслями, Камилла решила, что должна примириться с невесткой, которая, кстати, была с ней очень ласкова.
После произошло еще несколько приятных неожиданностей. Матильда тоже решилась выйти замуж, но без религиозного обряда. Мари очень расстроилась, узнав о таком ее решении. Она всегда была искренне и пламенно верующей, а потому считала узы, не освященные Церковью, неосновательными. Однако Матильда не слушала ничьих возражений, и ее матери пришлось смириться с тем, что брак средней дочери не будет церковным.
И все же самым важным для Мари было счастье Матильды. Она работала в парикмахерской в Бриве и стремилась к финансовой независимости, а потому экономила. Это заставило ее измениться. Она перестала, повинуясь порыву, покупать себе платья и безделушки. Ее молодой супруг Эрве, парень покладистый и, по всеобщему мнению, несколько бесцветный, обожал свою невыносимую супругу и во всем ей потакал.
— Мама, я готова, дай мне кошелек! — крикнула девочка, удивившись, что мать не вышла в прихожую.
Камилла надела ботинки и пальто и была полностью готова к встрече с морозом. Она с восторгом предвкушала удовольствие от прогулки под снегопадом.
Мари с сумочкой в руке вышла из кухни.
— Держи, этого тебе хватит, Камилла! И не задерживайся, скоро совсем стемнеет. И твой отец вот-вот будет дома.
— Обещаю, мамочка! Я пройдусь вокруг площади, и, если встречу Мари-Эллен или Жаннетт, мы поболтаем немного… Ты только не волнуйся!
— Хорошо, разрешаю тебе погулять с полчаса, — снисходительно согласилась Мари. — И все-таки не задерживайся, дорогая! Постой, ты сегодня такая хорошенькая! И так выросла!
Камилла кивнула, не вдумываясь в смысл услышанного: ну чем плохим ей может грозить тот факт, что она стала симпатичнее и чуть взрослее, чем год назад? Однако она предвидела, что на такой вопрос мать ответит расплывчато, с легким раздражением, и это чуть остудило порыв девочки. И все же такой мелочи было недостаточно, чтобы заставить ее отказаться от прогулки.
— Не беспокойся, мамочка! Я скоро вернусь. Ты не успеешь даже суп подогреть!
Мари с нежностью улыбнулась дочери. Заботливая мать, она проследила взглядом за тем, как Камилла аккуратно ступила за порог сначала одной ногой, потом другой — чтобы наверняка не поскользнуться. Но снег оказался пушистым и рыхлым. От их дома к фонтану вела цепочка следов.
«Я могла бы пойти с ней, — подумала Мари, закрывая входную дверь. — Но нет, я становлюсь матерью-клушей, и это негоже! Я правильно поступила, позволив ей пойти одной. Ей хочется почувствовать себя взрослой. И в ее возрасте это вполне естественно! Я не должна забывать, что моя девочка растет… Но мне тоже так хочется прогуляться!»
Не в силах противостоять искушению пройтись по заснеженному вечернему городу, она взяла с вешалки свою курточку на меху — подарок Адриана. Мари уже представляла себя на улице, щедро выбеленной и украшенной первым зимним месяцем, когда услышала голос Нанетт. Она вздохнула и направилась к комнате старой женщины, некогда служившей обитателям этого буржуазного дома гостиной.
— Как ты себя чувствуешь, Нан, дорогая? — спросила Мари, переступая порог.
— Лучше. Я хорошо спала и почти совсем не кашляла. Сейчас встану и сварю себе чашку напитка из цикория. Да и некогда мне лежать — работы накопилась целая гора!
В подтверждение своих слов она кивнула в сторону низкого шкафчика для посуды, на котором лежала стопка белья. Всюду в комнате царил безупречный порядок. Нанетт ни за что не хотела отказываться от возни с бельем и одеждой домашних — вязала, чинила и штопала, гладила простыни… Это был ее вклад в жизнь семьи Меснье. Старушке очень хотелось делать что-то полезное и при этом сохранять за собой «свою территорию», на которой она была бы полновластной хозяйкой. Попытайся Мари отобрать у нее хотя бы десятую часть работы, разразилась бы ужасная гроза! Поэтому она даже не думала об этом.