— И ты так радуешься из-за девчонки, которая принесет нам одни неприятности? Что ж, иди!
Мари нахмурилась, вздохнула и все-таки вошла в комнату.
— Ты заставила меня зайти, хоть я и тороплюсь! — шепнула она старушке на ухо. — Нан, послушай, что я скажу: вместо того чтобы ворчать, вспомни о наших планах… В будущую субботу в доме будет людно, тебе это пойдет на пользу, ведь ты так долго болела и не могла никуда выходить. Это будет хороший повод представить Мелину нашим друзьям. Но если ты слишком расстроена, мы можем все отменить. Ну, как ты решишь?
— Ба! Уж постараюсь выйти к гостям… если ты настаиваешь. Но только чтобы доставить тебе удовольствие!
Мари хотела было вздохнуть от огорчения, но тут поймала лукавый, веселый взгляд Нанетт. Решительно, ее приемная мать никогда не изменится!
— Ворчи сколько хочешь, моя Нан, я уверена, что в глубине души ты довольна! Кстати, на краю плиты я оставила тебе липовый настой. До скорого!
Мари шла через площадь, с наслаждением вдыхая пахнущий морозом воздух. Как и каждое утро, этот короткий отрезок пути наполнял ее радостью. Она с некоторым опозданием начала преподавать в приютской школе. Таким образом, у нее появилась возможность каждый день видеть Мелину.
Официальное решение относительно удочерения еще не было принято. Мать Мари-де-Гонзаг была осведомлена о планах Мари и все же предпочла не сообщать пока девочке радостную новость.
— Здравствуйте, матушка! — воскликнула Мари, входя в небольшую приемную.
— Здравствуйте, Мари! Вы вся светитесь от радости!
— Да, матушка, я очень счастлива! Неделя, которую вы дали нам на размышления, наконец прошла. Должна признаться, мне показалось, что она тянулась бесконечно. Я дождаться не могла дня, когда заберу Мелину домой. Я могу поговорить с ней прямо сейчас?
Мать Мари-де-Гонзаг со вздохом сцепила руки. Разумеется, она радовалась за девочку, как и за каждую свою воспитанницу, которую брали в семью, однако случай Мелины был особенным — из-за тайны, которой было окутано ее рождение. Благожелательное, чуть усталое лицо матушки омрачила тень беспокойства. Она знала, насколько щедра душой ее собеседница, однако задача ей предстояла нелегкая.
— Дорогая Мари, ваше решение удочерить эту девочку тронуло мое сердце. И я рада, что доктор Меснье согласен стать Мелине отцом. Но перед тем, как доверить ее вам, я хочу кое-что сказать. Вы говорили, как вас растрогала ее просьба, обращенная к нашему доброму святому Этьену, дать ей семью. Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что ей у нас плохо. Но Мелина — девочка взбалмошная и капризная, а еще непоседливая и недисциплинированная. Когда мы ставим пьесы, она бывает невыносимой — непременно требует себе главную роль. Вы должны быть очень строги с ней! Воспитывая девочку, будьте бескомпромиссны и прозорливы, Мари! У нее сильный характер, и мне будет очень больно, если вы пожалеете о своем решении, таком благородном!
Мари внимательно выслушала мать-настоятельницу. Удивление пришло на смену нетерпению. Но последние слова монахини вызвали у нее живую реакцию:
— Матушка, разве смогу я хоть когда-нибудь пожалеть об этом? Мой долг — удочерить дочь Леони! Вы знаете, как много это для меня значит…
Жестом настоятельница попросила ее помолчать и поспешила добавить:
— Успокойтесь, дорогая Мари! Я верю в вас, вы — образцовая мать семейства и прекрасный преподаватель. Идемте в рукодельню, там мать Мари-дез-Анж занимается с девочками по субботам. Август не за горами, и нам следует подготовиться к летней благотворительной ярмарке. Нескольких месяцев едва хватит, чтобы закончить работу. Качество наших товаров не должно разочаровать покупателей!
Мари последовала за матерью Мари-де-Гонзаг по лабиринту аббатских коридоров. Она так хорошо знала это место, что могла бы пройти в любой конец с закрытыми глазами. Они прошли по арочному коридору, соединявшему сад и двор, потом поднялись по лестнице из камня, отполированного за годы множеством ног. Ступени были истерты так сильно, что посередине каждой образовалась ложбинка. Наконец они подошли к рукодельне. Из-за двери слышались хрустальные голоса воспитанниц. Мари узнала песню, как только они переступили порог комнаты, где девочки занимались шитьем.
Я прихожу, о матушка, к вам на колени,
Чтобы сказать: я посвящаю вам всю свою жизнь!
Вашей любви я ее доверяю,
Храните ее, она ваша до последнего дня!
Мари почудилось, что она вернулась в прошлое. Она увидела себя сидящей за одним столом с Леони. Взгляд ее пробежал по комнате, по склоненным головам занятых работой девочек. Младшие наравне со старшими занимались шитьем и вышивкой, зарабатывая тем самым дополнительные деньги для приюта. Мари была знакома с большинством присутствующих воспитанниц, некоторые из них были ее ученицами. Сестра Мари-дез-Анж, сидя в центре, царила в этом женском мирке, помогая воспитанницам в работе.